А если он не оставит мне выбора?

Сейчас отравится говорить с отцом? Спросит кто-то моего мнения? Или решат все за меня?

О Боже.

Я не знаю, чего хочу. Он как пропасть. Страшный и до одури притягательный. Пропасть, в которую я сорвусь. Уже срываюсь, даже просто сидя от него напротив.

Кажется, весь воздух вокруг нас сгущается. Скручивается в звенящую спираль. И вспыхивает. На пальцах. На губах. На груди. Везде, куда он прикасается своим черным, пронзающим взглядом.

— Я не тороплю тебя, девочка, — сама не понимаю, как мы остаемся на какой-то миг одни.

Хотя… Кроме него я и так никого не замечала. Он словно всех вытеснил. Вытолкал из комнаты. Из мира.

Проводит костяшками пальцев по щеке, и я, как кошка, готова тянуться и тянуться за этими руками. Ноги ватные. Еле дышу.

— Но не хотел бы, чтобы ты затягивала с ответом.

Снова ведет по губам. Вспышкой. Новым клеймом.

Пора прощаться. Завтрак закончен. Все возвращаются. Провожают гостя. И только я. Никак. Не могу. Сдвинуться с места.

— Мари, — грохочет отец, возвращаясь и усаживаясь напротив. — Может, объяснишь, что с тобой такое происходит в последнее время?

Кажется, даже Алекса заметила, несмотря на собственные переживания.

— Ничего. Все в порядке, — повторяю то, что уже стало привычным. — Просто волнуюсь. Не каждый день сестра выходит замуж и уезжает из дома.

И не каждый день понимаешь, что влюблена в чужого жениха, — добавляю мысленно, сжимая вилку так, что белеют пальцы.

Впрочем, разве это любовь?

Дикость какая-то. Дурман. Притяжение. Или просто его бешеная энергия, которая так сильно лупит по всем нервным окончаниям, что я просто не могу сопротивляться!

Нет.

Я не должна об этом думать!

При одной мысли о том, чтобы стать второй женой выкручивает желудок нервным спазмом.

В конце концов, это будет семья моей сестры!

И Алекса … Она же взбалмошная. У нее всегда так. Все на максимум. А после перегорает, как лампочка.

Может, отец и прав.

Пройдет ее юношеская влюбленность. И она еще будет счастлива со свои Багировым, а про Сережку и думать забудет!

А я..

Я не стану ей мешать. Путаться под ногами… Второй…

Мне надо просто забыть. Просто сбросить это безумное наваждение!

— Мама! Я привезла наши платья!

За два дня перед свадьбой дым коромыслом.

Хорошо, что успели все сделать. И даже больше нечего подгонять!

Влетаю в дом и просто замираю.

— Суууука!

Отец в ярости. С перекошенным лицом.

И Алекса.

Перед ним. На полу.

— Сука, — резко бьет в лицо. Наотмашь. Так, что хлещет кровь.

Сашка отлетает, но он продолжает наступать. Еще один удар. Еще.

— Проклятая тварь! Кааааак! Как ты умудрилась лечь под какого-то козла! Ты совсем охренела! За месяц перед свадьбой! Блядь!

Еще один удар. Такой силы, что у меня самой перед глазами темнеет.

— Отец!

Алекс ползет. Давится кровью и слезами. Хватает его за ноги.

— Отец! Я не хотела… Я… Я хотела все исправить!

— И поэтому пошла выскоблить свой поганый плод! Целку вшить! Куда? Куда ты пошла, идиотка? В клинику! В городе, где все принадлежит Багировым! Ты понимаешь? Понимаешь, что врач первым делом позвонил Бадриду, и только потом мне! Я вообще не понимаю, как ты живой после такого до дома добралась! Сука!

С ужасом перевожу глаза на мать.

Она хватается за сердце. Медленно сползает вниз по стене.

— Отец! Прекрати!

Пытаюсь броситься. Остановить. Вцепиться в руку.

Но только отлетаю, задетая новым ударом.

— Шлюха! Как ты могла! Как ты могла так всех нас подставить? Ты понимаешь? Понимаешь? Багиров за такое не пощадит. Блядь! Да он не только тебя и твоего выродка! Он нас всех! Всех убьет! Мокрого места не оставит! Ты знаешь? Знаешь, что по традиции я должен сделать, чтобы нас простили и оставили в покое после такого? Сам! Своими руками отрезать тебе голову и принести ее обманутому жениху! Да! Только тогда есть шанс, что твою сестру. Твою мать. Нас всех не прирежут! Не порежут на лоскутки! Как ты только додумалась?! Чем ты вообще думала! Шлюха! Поганая мерзкая шлюха! Тварь!

— Я люблю его, отец!

Алекса просто воет. Цепляется за него руками.

— И я… Я правда. Хотела. Исправить….

— И что теперь? Мне? Что теперь делать? Сбежать и спрятаться не выйдет. Это не та семья! Не та, мать твою, семья, чтобы сбежать!

— Мари!

Алекс вдруг разворачивается. С диким блеском в глазах начинает ползти ко мне. Цепляется за ногу.

— Она! Традиция! Да! Можно… Можно отдать сестру или женщину из семьи, если она девственница! Он может взять! Он возьмет, возьмет Мари! Мы же все видели, как он на нее смотрел! Да он хочет ее гораздо больше, чем меня! Она просто пойдет к нему. Отдаст свою девственность. И нас тогда не тронут! Мари!

— Ты с ума сошла.

Это все дурной сон. Дурман. Это неправда. Не на самом деле.

Черт!

Реально выть хочется.

Конечно, мы знаем традиции. Учили эти чертовы законы, непонятно кем и для кого в каком веке писанные.

Там это было.

Отец, если невеста оскорбила жениха потерей девственности до свадьбы реально должен сам. Лично. Ее убить. И тогда есть шанс, что его семья, остальные родственники будут прощены… Или… Или семья должна отдать на откуп другую девушку. Отдать ее девственность и жизнь. В полное распоряжение. Но… Не женой… Не женой. Жалкой игрушкой. Наложницей. Даже ниже. Никем. Просто вещью. Никто не станет родниться с родом, в котором оказалась шлюха.

Это позор. Жуткое пятно. Отец при любом раскладе должен будет, по этим законам, Алексу выставить из дома! Отказаться от нее. Навсегда.

Но это же бред.

Разве сейчас эти дикие традиции действуют? Это же средневековье, которое должно остаться в прошлом!

— Багиров прислал черный конверт, — хмуро выдает отец, буравя меня глазами.

— И… Что это значит? Отказ от свадьбы?

Черт! Ну не может же он соблюдать дурацкие старые законы! Вообще, мне казалось, что все это сказки. Попугать детей тем, как страшно было когда-то.