— Ну и компанию Берти собрал для рождения наследника! Два сироты и девушка, которая вряд ли считает своих родителей лучшими людьми на свете. Ты сама-то детей хочешь?

Мелисса неопределенно пожала плечами. Действительно, какие дети в девятнадцать? Даже по меркам не-магов это рано, а у девушки есть дар. Она не обучалась, не проходила через инициацию, но все равно для нее девятнадцать лет — это еще юность. И кого Берти притащил? Ее саму можно за ручку в школу водить и куклы дарить, а он хочет, чтобы эта девочка ему детей рожала.

Только сейчас Алан понял, что его так взбесило в том, что Берти привел в дом рабыню: сама девушка. Будь это яркая девчонка, которая самостоятельно сделала свой выбор и знала, на что шла, он бы воспринял все иначе. Но Мелисса походила на брошенного ребенка: типаж, который всегда его раздражал. Алан не любил беспомощность. Выросший на улице, он был готов идти по головам, чтобы выжить и добиться в жизни чего-то значимого… и вот такие невинные овечки его раздражали. Потому что что-то толкало помочь им. И это тоже раздражало — люди должны сами заботиться о себе. Бороться за жизнь и за место под солнцем.

— У тебя была мечта, Мелисса? — спросил Алан после недолгого молчания.

Та вздрогнула и посмотрела на него с ужасом.

— Я вырос на улице и мечтал разбогатеть, чтобы жить честным человеком, а не тырить мелочь по карманам. Эта цель помогала мне выжить. А у тебя есть цель? Быть может, мечта?

Девушка чуть повернула голову в сторону и с долей неуверенности призналась:

— Я хотела вместе с сестрой и младшим братом уехать от родителей, получив освобождение от рода… Надеялась, что мы с Роззи будем работать, а Оливер сможет пойти в школу магии…

Алан покачал головой. Красивая, слишком юная, да еще и альтруистка. Жуткий набор.

— А для себя? Сама магом стать не хотела?

Та неопределенно пожала плечами:

— Мне уже поздно, в школу берут до шестнадцати, а лучше раньше…

— При ярко выраженном даре берут и в тридцать, просто обучение будет даваться тяжело, — привычно возразил Алан. — Но если не магом, то кем-то другим ты стать хотела? Не знаю, купить себе пони, съездить на море, увидеть дракона? Что-нибудь, что ты хотела сделать только для себя? Убить кого-нибудь? Отомстить?

Теперь Мелисса снова смотрела на него, но взгляд ее был откровенно недоумевающим: она просто не понимала, чего он от нее хочет. Алан тяжело вздохнул, грустно улыбнулся своим мыслям и начал объяснять:

— Ты стала рабыней. Тебя купили. Так уж сложилось, что ты попала сюда. Можно сказать, что тебе повезло, учитывая возможные перспективы, но все это в сравнении. Тебе предстоит несколько лет жить в этом доме, спать с людьми, которых ты не любишь и которые тебе, возможно, даже неприятны. Ты должна выносить и родить ребенка, хотя сама еще не слишком-то взрослая… у тебя должно быть что-то, ради чего ты будешь жить. Потому что если у тебя нет ничего, то тебе и бороться незачем, понимаешь?

— Я хочу, чтобы Роза и Оливер жили в Отолье… и… научиться колдовать… и… у меня не было возможности мечтать о чем-то глобальном, я всегда хотела лишь сбежать от родителей, но…

Тут она запнулась и опустила голову. Ага, есть одно маленькое «но». Сама девчонка от родителей уже «сбежала», а ее брат с сестрой, о которых она так переживает, тоже могут быть в рабстве. Или на пути к нему. Желать что-то для других — не самый лучший путь.

— Это плохо, что у тебя нет ничего для себя, — покачал головой Алан, задумчиво рассматривая ее.

Мелисса низко опустила голову, но промолчала.

Что ж…. Ну, не возвращать же ее обратно — Берти выбрал девчонку не просто так. И потому что она похожа на его мать, и потому что у той отчетливо чувствуется дар к целительству, и потому что Берти, на самом деле, никогда не любил агрессивных женщин и все равно бы выбрал такую же — большеглазого олененка, безмолвно молящего о спасении.

— Тебе сейчас наверняка кажется, что то, что произошло в твоей жизни, это неподъемная ноша, проблема, которую почти невозможно решить. Но вся суть в том, что это — шанс. Шанс не просто на лучшую жизнь, а на жизнь потрясающую. Шанс учиться как минимум, — девчонка вскинулась, и Алан кивнул: — Да, мы не пожалеем денег на раскрытие твоего дара, потому что кое-кто очень хочет мальчика, а у вешри рождаются преимущественно девочки из-за большей живучести. Шанс получить достойное образование, потому что у Берти пунктик на этом — у него все внутренние слуги имеют как минимум законченное школьное образование. Что еще… Если ты сможешь выполнить все, ради чего тебя сюда привез Берти… Ты ведь понимаешь, что фактически станешь матерью наследника Стэгар?

Мелисса подняла на него удивленный взгляд, и Алан продолжил:

— Но если чему меня жизнь и научила, так это тому, что не стоит спасать тех, кто отчаянно хочет утонуть. Твоя судьба сейчас в руках Шанти, ты вытянула козырную карту, но Бог Удачи не помогает тем, кто не хочет играть. Если ты не будешь стараться, то и тут ни у кого не будет стимула тебе помогать. Тебе ясно?

Девчонка вполне осознанно кивнула и пообещала:

— Я поняла. Я буду стараться.

Она распрямила плечи и стиснула зубы. Не то чтобы в ее позе появилась уверенность, скорее решимость. Уже неплохо. Поэтому Алан поощрительно улыбнулся, но все же нашел нужным прояснить еще один момент:

— И еще, учитывая все нюансы, обращайся ко мне и Бертрану по имени и на «ты», поняла?

Дождавшись кивка Мелиссы, Алан встал со своего места и вышел из комнаты — у него было еще много дел. Как и у этой крохи.

Спальня была довольно темной и гораздо просторнее той, где теперь жила Мелли. И здесь был большой камин. Весна выдалась теплой, поэтому зажгли его скорее для антуража — нигде в замке камины больше не зажигали. Мелли старалась двигаться уверенно, но на самом деле ей было очень страшно. И потому что она никогда прежде не была с кем-то, и потому что Алан ее несколько напугал… Но вместе с тем он дал ей надежду.

Она не всегда ведь была такой… испуганной и бессловесной. До попадания в дом рабынь она была другой: да, про нее не могли сказать, что она — самая отважная девчонка, что она душа компании и заводила… но и трусихой Мелли нельзя назвать.

Осознание, что скоро рухнут все ее надежды на нормальную счастливую жизнь, не давало покоя. Как и многие девочки, Мелли мечтала однажды встретить хорошего парня, выйти за него замуж, родить ему детей и вести хозяйство. Ее идеальное будущее начиналось с того, что они втроем покидают отчий дом, устраиваются в другом городе и строят новую, но абсолютно нормальную жизнь.

Однако вместо этого она стоит посреди спальни, которая тянула на четверть всего их дома. У окна стоял круглый стол, на столе — два графина и несколько бокалов разной формы, чаша с фруктами и какой-то флакон. Когда Мелли и Бертран зашли в комнату, Алан размешивал что-то розоватое в бокале.