Трехлетний Бинго, который до сих пор скакал на воле, на пастбищах с такими же, как он, подростками, сейчас беспокойно бегал в небольшом загоне, прижав уши к голове. Полными недоверия глазами он косился на стоящего посередине загона человека.

«Чего ты меня дергаешь? Что ты хочешь от меня?!» – казалось, кричала каждая клеточка его тела.

Молочно-белая шкура лоснилась от пота – это было очень заметно в лучах солнечного света.

«Отойди! Прочь! Я тебя боюсь!»

Но человек не собирался отступать. Широко расставивший руки, с хищным выражением на лице, грозный, сильный, пугающий… Вообще-то этот конь мог его легко прикончить одним ударом мощного копыта, и дрессировщик об этом знал. А еще знал, что молодое животное в конце концов все равно покорится его воле…

– Ого, тут про дрессировщика лошадей будет! – пробормотал Анджей. – Неожиданно!

Вдруг одно ухо, до этого плотно прилепленное к голове, дрогнуло.

– Ну-ну, конёчек, – шепнула Габриэла. – Я подожду.

– Про дрессировщицу, – поправила Анджея Эва и стала читать дальше, чувствуя, как все сильнее у нее бьется сердце.

Девушка наконец отвела от него глаза. Конь уже разобрался, что она не хищник и не претендует на его скальп, что она предлагает дружбу. Он сделал один несмелый шаг навстречу Габриэле и встал, внимательно глядя на ее реакцию. Она ждала, устремив взгляд куда-то вдаль. Тогда Бинго слегка осмелел: медленно подошел к девушке, осторожно потянул ноздрями воздух и… положил тяжелую голову ей на плечо. Она протянула руку, погладила его по шее – он принял ласку с почти человеческим вздохом удовольствия. Габриэла взяла голову коня в обе ладони и лбом коснулась его лба. Это мгновение, самое прекрасное в жизни и коня, и дрессировщика – когда дикий зверь первый раз полностью доверяет себя рукам человека… у Габриэлы навернулись слезы на глаза.

«Соединение» – вот как назывался этот волшебный момент. Установка связи.

Конь прикрыл веки, отдаваясь ласке ее теплых рук. Шепча ему на ушко что-то успокаивающее, она взяла поводья и пошла по кругу, ведя его за собой. И животное по собственной воле шло за ней шаг за шагом – за ней, своей новой предводительницей.

Анджей и Эва переглянулись.

– По-моему, ты нашла свой бестселлер!

Эва молча придвинула к себе клавиатуру:

Уважаемая пани!

Присланный Вами фрагмент очень нас заинтересовал. Пожалуйста, пришлите нам всю остальную повесть. И контакты автора! Нам обязательно нужно встретиться!

С уважением…

– Многовато энтузиазма, – поморщился Анджей. – У нее голова закружится – и она сразу сядет тебе на шею.

– У робкой девушки, которая боится выслать издателю свое произведение, – у нее закружится голова и она сядет на шею? Быть такого не может.

– Возможно, все так и есть, и автор – действительно робкая девушка-инвалид. А может быть, какая-нибудь маститая писательница нашла в своем портфеле повесть, которую написала сто лет назад и которую никто до сих пор не издавал и не хотел издавать? А еще может быть – кто-то из известных писателей на спор написал этот фрагмент и ждет теперь свою заслуженную бутылку шампанского, на которую и спорил, что выиграет конкурс. Не будь такой глупенькой и наивной, Эва.

Он взъерошил короткие, пушистые волосы девушки и вышел, чтобы, как всегда, заняться своими делами на бирже.

И Эва осталась наедине с дрессировщицей лошадей…

«Твой дом там, где твоя любовь…»

Она повторяла про себя эту фразу, с которой начиналась повесть Каролины.

Незнакомая ей Каролина одной этой фразой, такой близкой и понятной, покорила сердце Эвы. Писала девушка хорошо, перо у нее было легкое; повесть о девушке-калеке под названием «Книжка Каролины» с удовольствием и, что важнее всего, с нескрываемым и неподдельным интересом прочитали все девушки и женщины, которые работали в офисе Анджея. Впрочем, мужская часть офиса тоже не осталась в стороне.

– Прости меня, Габриэла. Я не могу больше тебя утруждать. Остальными лошадьми займется Яцек, – начальнице трудно было говорить эти слова, глядя в небесно-голубые глаза девушки, которые к тому же сейчас блестели от сдерживаемых слез. – Я не верю в действенность метода приручения лошадей, который не подразумевает свист шпицрутенов и следов от хлыста на боках.

– Но это жестоко!

– Зато действенно!

– Но моя методика тоже действенная! Посмотри на Бинго – он же ходит за мной, как собака! – она указала в сторону молодого жеребца, которого буквально пару часов назад уложила на спину на глазах потенциальных клиентов. И действительно: он смотрел на свою хозяйку глазами, полными преданности, и ни на шаг не отходил от нее.

– Да… Бинго… Конечно. Клиенты думают, что их обманывают: что Бинго специально готовили для этой демонстрации.

– Как всегда! – Габриэла спрятала лицо в ладони и все-таки дала волю слезам.

Почему, почему они считают, что сила и жестокость лучше ласки? Почему люди так любят ломать чью-то волю, почему им так важно чувствовать свою силу и власть, почему они предпочитают ударить, вместо того чтобы просто протянуть руку?..

Эх!

Девушка махнула рукой.

Слава богу, Марта ее хотя бы не уволила. Как и раньше, Габриэла могла чистить денники, скрести бока лошадям, вычесывать им гривы и хвосты, купать своих подопечных… а попутно – потихоньку дрессировать молодых кобылок и жеребцов. Приручать их. Хотя потом им все равно придется столкнуться с превосходящей силой и жестокостью человека…

Эва задумалась.

А правда – почему? Почему человек нуждается в том, чтобы ломать, ранить и уничтожать? Ведь и ее саму ломали, ранили и… нет, не уничтожили, но только потому, что пану К. это не удалось. Вернее, удалось, но ненадолго. У нее хватило сил и времени, чтобы убежать, подать заявление о разводе, подать прошение о запрете ему приближаться к ней и… проиграть. Потому что, когда она наконец все это выдержала – когда после многочисленных расспросов ей пришлось смотреть во время заседания суда на пана К., отвечать на новые вопросы, вытаскивать на свет кошмарные подробности, о которых больше всего на свете ей хотелось забыть, и, наконец, после оглашения решения суда слышать шипение и угрозы бывшего – что он с ней сделает, как он ее порвет… и как она, подлая сука, еще пожалеет и что не будет отныне в ее жизни ни дня, ни минуты, когда она будет спать спокойно… – вот тогда Эва сдалась. Попала в больницу – раз, другой. Долгое время сидела на психотропных препаратах. И была терапия с такой милой пани психологом, которая и правда хотела бы помочь этой несчастной, замордованной девушке, но вся ее роль сводилась к тому, чтобы слушать. И все.