Девушка двигалась грациозно, подобно первобытной кошке в лесах. Рядом с ней топтались четверо немых и вооруженных стражей. Лениво суккуб оглядывала все вокруг, скользя безразличным взглядом по лицам и одеждам. Ее темные, почти черные глаза с пушистыми ресницами казались бездонными, а очерченное лицо с пухлыми губами и милым тонким носиком было прекрасно. Девушка несла на себе печать порока, но эта ее естественные дикость и легкость заставили Юлиана встать, как вкопанного.

— Ужас! Еще и хвост торчит, — Фийя недовольно заметила, как граф замер и впился голодным взглядом в суккуба, и насупилась. — Страшная, как морские черти! Да даже страшнее, фу-у-у.

Суккубка, озираясь, нашла возвышающегося над всеми Юлиана, который был высок даже для северянина, и с холодным равнодушием скользнула взором мимо него. Ощутив острый укол разочарования, что взгляд девушки в красном не задержался на графе дольше положенного, Юлиан, будто окаченный холодной водой из таза, взял настойчивую Фийю за ладошку и повел к рынку, в противоположную от суккуба сторону. Но пару раз он все-таки оглянулся, как и многие мужчины на улице. А служанка буравила прищуренными глазами то исчезающий в толпе алый силуэт, то вожделенный взгляд господина, занятого созерцанием прелестей куртизанки.

— Тео, тео! — задергала за рукав господина Фийя. — Вы там что-то про нашивки рассказывали. Мне это очень интересно! Расскажите еще что-нибудь!

Юлиан окончательно очнулся от сладкого забытья и посмотрел на требующую внимания служанку.

— Тебе это вдруг стало интересно? — граф тихо рассмеялся.

Он прекрасно понимал мотивы данной просьбы, потому что Фийя для него была раскрытой книгой, сотни раз прочитанной вдоль и поперек, с сюжетом, где был известен каждый поворот, и с уже потертой от тысяч касаний и ласк обложкой.

— Да! — айорка убедилась, что суккуб пропала из виду, и как-то подуспокоилась, подзабыв уже о своей просьбе.

— Ну слушай. На месте вон того большого дворца, согласно записям летописца Гарболена, племя расиндов в 236 году возвело крепость. Тогда Юг сотрясали постоянные войны, а гагатовые почвы считались особо ценными.

— Гагатовые? — прыснула девушка, в своем созерцании огромного рынка отвлекшаяся на речи господина.

— Да, это метафора, Фийя. Камень в кольце на твоем безымянном пальце — это как раз тот самый гагат, или черный янтарь, который тебя так развеселил.

— А я думала, что это агат.

Фийя отвлеклась от красивых сережек на прилавке и уставилась на свой пальчик, щупая взглядом подаренное графом серебряное украшение с Аль’Маринна.

— Нет, это разные камни. Кхм, так вот. Тогда же первый король Элейгии, прозванный Морнелием Основателем, наследником божественного зерна Прафиала, объявил все земли от Аль’Маринна, который тогда еще принадлежал королевству Норр, до Красных гор, и от залива Черной Найги до южных озер, своими.

— Морнелий? Тео, а также короля сейчас зовут? Того, которого отравили?

— Да, умница, что запомнила рассказы Йонетия. Морнелий Молиус, нынешний правитель Элейгии и один из Консулов — это прямой потомок того самого Морнелия Основателя, носитель зерна Прафиала, — граф уже привык к тому, что Фийя имела свойство перебивать. Но это было не от ее бестактности, а от неумения долго держать в голове какой-нибудь вопрос. — В роду Молиусов детей часто зовут этим именем.

— А-а-а-а, понятно.

— Так вот, — Юлиан поморщился от слова-вредителя, доставшегося ему от летописца Люмика, и продолжил. — Тогда же самопровозглашенный король Элейгии стал собирать вокруг себя сторонников. Когда с Севера из-за череды землетрясений на Юг хлынули порождения Слияния, здешний народ, расинды, не очень были и рады видеть нагов, каладриев, оборотней, дэвов и прочих. Поэтому, вплоть до основания Гагатового града, где Морнелий пообещал дать приют всем разумным существам в обмен на служение ему, Юг сотрясали войны, между людьми и нелюдями. Раньше рас было много больше, Фийя. По старым записям, когда-то существовали такие гибриды, как полулюди-полукозлы, полукоты, полукони. Да много кто…

— Что? Полукони? — Фийя вновь рассмеялась. — Это что ж за чудовища такие?

— Одна часть тела была у них лошадиной, а другая — человеческой.

Служанка очень живо представила себе двуногого человека без рук и с головой лошади и расхохоталась, спрятав лицо за сложенными около носа ладошками. Промеж пальцем у нее побежали слюни, и, покраснев от такого неприличного вида, айорка рукавом вытерла щеки и губы и засеменила за удаляющимся графом.

Они шли в широком проходе рынка, вдоль разбросанных с двух сторон пестрых прилавков. Между лавочками, палатками да красивыми магазинчиками прятались харчевни, а подуставшая за день ребятня, нанятая за пару бронзовичков, завлекала прохожих.

— Проходите, почтенные!

— Будете господами в нашем прекрасном заведении!

— Тушеные в листьях сони всего за десять бронзовых!

— Лучшее пиво в городе!

Юлиан с интересом разглядывал проходящих инкубов и суккубов, эту дивную расу, которая не водилась в землях Ноэля. Однако ни одна девушка не была так красива и грациозна, как та незнакомка в алых одеждах. И все-таки суккубы притягивали взгляды: и изящной походкой, и точеными силуэтами, и томными и глубокими бархатными глазами. Они, как и инкубы, поклонялись своей богине, богине похоти и страсти Зейлоаре, которая не входила в основной пантеон и считалась вторичным Прародителем.

— А куда делись эти полукони? — спросила неожиданно увлеченная рассказом графа Фийя.

Юлиан понял, что история Элегиара с сухими цифрами и фактами не очень-то и волнует айорку, поэтому решил не грузить светлую головку лишними знаниями. И не стал рассказывать, почему в Элегиаре несколько уровней стен, как долго и непросто создавался баланс, позволяющий соседствовать рядом друг с другом столь разным существам.

— Не нашли себе места в этом мире, — коротко ответил он.

— Как это?

— Выжили, Фийя, лишь те расы, что смогли приспособиться. Оборотни известны своей стайностью, они буквально выгрызли право на существование, — два вампира одновременно поморщились от воспоминаний запаха волков, хотя не одними волками был един род оборотней. — Вампиры за счет долголетия и здоровья нашли себя в ученых профессиях, в управлении и в качестве охраны. Наги тоже, как и оборотни, держатся друг за друга, очень флегматичны и представляют ценность и как лучники, за счет сильных длинных рук и высокого роста, и как охрана. Каладрии, это птичьи гибриды, — очень памятливые создания, поэтому живут в библиотеках, канцеляриях и архивах. Так, кого я еще забыл?

— Этих страшных, как чертей, суккубов.

Фийя злобно фыркнула и прошлась взглядом по мимо шествующей рогатой даме, видимо куртизанке. Для себя служанка уже поняла, что очень невзлюбила суккубов, вот сразу же с первого раза.

— Ну, влечению все возрасты покорны, Фийя, так что эта раса тоже нашла свое место на Юге, — Юлиан весело взглянул на перекошенную ревностью мордашку айорки.