Когда он очнулся и все вспомнил, страх затряс с новой силой. Жизнь в телефоне едва теплилась, зажигалки, часов и сигарет его лишили. Пространство сжималось, как в черной дыре, — он никогда не думал, что страдает клаустрофобией. Страх выкручивал, превращал в ничтожество. Он боялся, что в трубе закончится кислород, что выпадет затычка, и его засыплет землей, что не выдержит крышка «гроба моего» и многотонная масса земли его раздавит. Боялся, что замерзнет, что захочет в туалет — о, срань святая, уже хотелось…

Время бесконечно тянулось. Он погружался в беспамятство, приходил в себя, пил воду. Выл и матерился, когда иссяк заряд аккумулятора. Терзали галлюцинации, видения, он старался думать о чем-то отвлеченном, но мысли сводились к одному, и это давило на психику. Почему его просто не убили? Кому нужна эта бесчеловечная пытка? Почему так вышло, что ОН — всесильный майор Огульнов, заслуженный работник внутренних органов, лежит в гробу глубоко под землей и его собственные внутренние органы разъедаются опухолью страха?

Когда мужчина вновь пришел в себя, вопрос уже стоял ребром. От нехватки кислорода пухла голова. Холод осваивал организм. Майор поднял пистолет и приставил ствол к виску. Глубоко вздохнул, задержал дыхание. Медленно пополз спусковой крючок, напрягся боек, чтобы сорваться и ударить по капсюлю… Сверкнуло в голове, он в ужасе отнял пистолет от виска, забросил подальше, пяткой отогнал в угол. Только не это, ничто не помешает ему сойти с ума…

Хватились офицера полиции только утром в среду. Заместитель Огульнова капитан Лихачев искренне удивился, когда в половине десятого вознамерился проникнуть к шефу по рабочему вопросу и наткнулся на запертую дверь. Пожав плечами, он решил, что вопрос терпит, и ушел в отдел. Через час выяснилось, что майора по-прежнему нет. Начальник РУВД полковник Власюк, возжелавший узреть у себя на ковре начальника уголовного розыска с планом работ, взял верхнее «ля», потребовал срочно добыть Огульнова, а если не добудут, то всю эту «не кондицию», бегающую по коридорам управления, он лично поставит в позу!

Выждав паузу, Лихачев отзвонился майору на сотовый. Огульнов не любил, когда его от чего-нибудь отрывали. Абонент был недоступен. Тогда он набрался храбрости и позвонил на квартиру. Отозвалась жена — смиренная Галина Игоревна. Майор не приходил домой ночевать! Она не удивилась — всякое случалось за годы счастливой супружеской жизни. Ведь ее муж такой трудоголик. Лихачев уточнил — она ничего не путает? Женщина удивилась, не поняв, как тут можно напутать? Потом спохватилась: «Позвольте, так он и на работу сегодня не являлся?» — и голос ее сделался каким-то встревоженным.

Капитан положил трубку и озадаченно на нее уставился.

— Бедная женщина, — вздохнул раскабаневший на оперативной работе молодой лейтенант Корочкин. Он обедал за рабочим столом — поедал «Доширак» и закусывал его бутербродами с рыбой. — Как ты думаешь, Володя, она и теперь его простит?

— Всё, что женщина прощает, — она еще припомнит… — машинально пробормотал Лихачев. — Ох, Корочкин, нехорошие у меня предчувствия. Не влип ли наш драгоценный Глеб Кириллович… Слушай, кончай жрать, давай за работу!

Огульнов пропал, а это было не в его привычках. И прогул, как остроумно выразился Корочкин, он не оформлял. К часу дня отдел стоял на ушах, выяснили, что во вторник майор ушел с работы в десять вечера — этот момент зафиксировал дежурный. По словам работника парковки, сел в «Ровер» и уехал. А куда уж он поехал… Судя по всему — домой. Нервозность нарастала. Сыщики копали город, как кроты: обзвонили морги, больницы, изучили сводки ГИБДД. Избороздили носом маршрут предполагаемого следования пропавшего. Выяснили, что он покупал в киоске сигареты, повздорил с местной гопотой, но вроде обошлось, уехал. Купил цветы в цветочном магазине, предположительно, жене — их обнаружили на заднем сиденье стоящего на парковке «Ровера»! Букет к этому времени выглядел жалко. Муж часто пользовался этой парковкой, вспомнила Галина Игоревна, если не хотел оставлять машину под домом. От парковки до квартиры — пара сотен метров. Вот в этом «Бермудском треугольнике» майор Огульнов и пропал. Закрыл машину, забыл про желтые розы (вестники разлуки), потопал к жене… и пропал.

До окончания рабочего дня «явления Христа» не состоялось. Начальство кипело. Весь личный состав оперативных отделов был вызван на ковер и поставлен в известность, что если к утру майор Огульнов не найдется, то все до единого работники будут изнасилованы с особой жестокостью (любил полковник Власюк красочные гиперболические обороты). В «Бермудском треугольнике» шла напряженная работа. Опера опрашивали жильцов, ходили по квартирам, предъявляли гражданам фото пропавшего человека. «Вчера, говорите, пропал? — удивлялись граждане. — Странно, вы же вроде принимаете заявления только через трое суток после пропажи… Важный господин, видать, пропал…» Оборвалась единственная ниточка: некто из жильцов видел намедни похожего человека, когда парковал машину у дома и доставал вещи из багажника. В этот момент мимо проходила парочка: блондинка в светлом и человек, имеющий сходство с фотографией. Пара мило общалась, женщина хихикала. Лица блондинки он не запомнил — разве у блондинок бывают лица? Это были окрестности улицы Галущеева, но парочка шла не к дому Огульнова, а совсем наоборот. Что, в общем-то, логично — не повел бы майор блондинку знакомить с женой. «Женский фактор», таким образом, не исключался, но почему он после бурной ночи не пришел на работу?! «Сошел с ума от блондинки?» — высказал сомнительную версию Корочкин. Ну да, майор Огульнов тот еще ходок, но чтобы путать личное с работой…

Один остряк под сдавленный смех коллег внес полезное предложение — оповестить по системе ГО и ЧС, чтобы через полчаса все блондинки жилого массива собрались на спортивной площадке у дома номер…

Нельзя сказать, что опера напрасно провели время. Был отловлен господин, состоящий в федеральном розыске за отказ от уплаты алиментов, закрыт наркопритон, найдена пропавшая неделю назад семиклассница — жила у подруги, страшась родительского гнева, вводя в заблуждение ее подслеповатую бабушку. А молодой оперативник познакомился с хорошенькой девушкой, они понравились друг другу и договорились о свидании, как только уляжется буря в полицейском управлении. «Вазелин купили? — мрачно шутили опера утром в четверг. — Может, и пронесет, а если завтра будет круче, чем вчера?» Но разразилась очередная буря, и начальству стало не до вчерашних обещаний…

В четверг, шестого октября, некими злоумышленниками на You Tube и в социальные сети был выброшен занимательный видеоролик, взорвавший интернетизированные слои населения! Начальству доложили. Начальство просмотрело. Камера невозмутимо фиксировала распятого на кровати Огульнова — все его судорожные метания, забористую матерщину. Злоумышленники в кадре не светились, но их голоса прекрасно было слышно! Майору Огульнову предъявлялись обвинения, перечислялись его деяния, а в финале выставили приговор, смысла которого никто из зрителей не понял. Что такое «трое суток высшей меры социальной защиты?»

Ролик предварял полупрозрачный, но хорошо читаемый телетекст — с краткими пояснениями относительно персонажа. А завершали — не вошедшие в фильм обвинения: фабрикации уголовных дел против крикливых оппозиционеров и организаторов забавных «монстраций» Тёмушкина и Свиридова, вымогательства у бизнесменов, избиение известного городского художника-карикатуриста, страдающего избытком собственного мнения; пытки-пытки-пытки — во имя признания в совершении преступления, пущей сговорчивости, отказа от претензий, во имя массы причин… Список не заканчивался, он был огромным и пугающим. Перечислялись люди, с которыми Огульнов совершал свои преступления, офицеры, чиновники, работники прокуратуры и следственного управления, с которыми он поддерживал тесные связи…