Однако эти ребята вроде бы настроены вполне доброжелательно. Каждые два часа водитель останавливает автобус, чтобы мы немного размялись и проветрились, словно везет он не беженцев, а туристов. Лайд периодически предлагает всем питьевую воду. В автобусе ее много, несколько ящиков. Как знать, может, я после всего произошедшего просто стал хуже думать о людях?

А за пыльными окнами разворачивается унылый пейзаж: желто-серые пригорки, поросшие чахлыми кустиками, и красноватые горы в далекой перспективе. По обочинам шоссе изредка желтеют убогие поселки, состоящие из глинобитных домиков, совершенно безлюдные. За все время, проведенное в дороге, мы не видели ни единой машины, ни попутной, ни встречной.

— Если ничего не случится, то через два с половиной часа будем на месте, — говорит Йордан, сидящий рядом со мной, и поглаживает кейс со стационарным спутниковым телефоном.

Это теперь наш единственный способ сообщить о себе и позвать на помощь. Ведь с сегодняшнего утра мобильная связь в стране не работает.

— Артем, у меня есть очень хорошая новость, — неожиданно объявляет глава миссии. — Создана вакцина от нашей модификации Эболы.

— Да?.. Но как успели? А главное кто?

— Не хочу нагружать тебя подробностями. Буквально вчера я связался с нашим руководством. Оказывается, вирусологи давно предвидели, что Эбола будет мутировать именно таким образом, как у нас. Они не только смоделировали этот подтип вируса, но и нашли от него противоядие, вроде бы стопроцентное. Кстати, анализы покойного Саши Вишневского тоже очень пригодились.

Я нетерпеливо ерзаю на сиденье и спрашиваю:

— И что теперь будет?

— В срочном порядке создается международная экспедиция. В течение недели она будет тут. Дальше — тотальная вакцинация всего населения страны, от мала до велика. Это займет месяца полтора от силы. Предварительный прогноз выздоровления — до девяноста пяти процентов.

Я лихорадочно прикидываю, сколько врачей потребуется для такой вот тотальной вакцинации. Население этой страны составляет около десяти миллионов, из которых лишь два с половиной живет в городах, остальные же ютятся в нищих поселках, разбросанных по оазисам всей Каменистой Сахары.

— Но ведь для этого потребуется как минимум несколько сотен вакцинологов, которым придется работать по десять-двенадцать часов в сутки!

— Нам обещают серьезную международную помощь людьми, финансами, техникой. Главное — победить Эболу тут, чтобы она не распространялась дальше. На кону вопрос выживания не только населения Северной Африки. Но сперва надо будет встретить транспортный самолет. Слушай, Артем, а вот фамилия Карский тебе о чем- нибудь говорит? Академик Аркадий Федорович Карский…

Еще бы! Ученый европейского уровня, автор нескольких десятков вакцин, которые используются по всему миру. А главное — мой любимый учитель, человек, по большому счету, и сделавший из меня вирусолога!

— Аркадий Федорович считал и, надеюсь, до сих считает меня одним из своих лучших учеников, — отвечаю я не без скрытого удовольствия. — Он даже написал на мои научные разработки две рецензии, вполне положительные.

— Вот и прекрасно, — говорит Христов и продолжает безо всяких эмоций, откусывая предложения, словно клещи проволоку: — Академик Карский вместе с небольшим штатом сотрудников будет у нас уже через несколько дней. Экспедиция утверждена и сформирована, тем более что экспериментальное производство вакцины вроде бы налажено. Для начала решено отправить сюда пробную партию и работать с населением по конкретным районам. То есть создавать зоны, свободные от Эболы, которые дальше будут расширяться. Вот как раз с оазиса Эль-Башар и прилегающих территорий и начнем, тем более что там находится военный аэродром, пусть и заброшенный, но с вполне пригодной взлетно-посадочной полосой. Новую вакцину можно вводить даже больным на последней стадии. Многие из них выздоравливают.

— Неужели уже есть результаты клинических исследований?

— Не знаю. — Йордан Христов поджимает губы. — Мне так сообщили из нашего центра, и у меня нет оснований не верить этому.

Неожиданно ловлю себя на том, что моя физиономия расплывается в идиотской улыбке. Оно и понятно. За последние недели я уже отвык от того, что новости бывают не только плохими.

Я осторожно высказываю план дальнейших действий:

— Значит, в Эль-Башаре нам надо будет разворачивать палатки, организовывать пункты приема пациентов. Потребуется питание, полевые кухни и все, что положено иметь в таких случаях.

— Главное пока — встретить самолет.

— Но ведь в этой стране сейчас творится черт знает что. Я вообще не могу понять, как Эбола спровоцировала военный переворот.

Йордан морщится. У нас в миссии вообще не принято распространяться о политике. Беспристрастность, нейтральность — один из наших главных принципов. Однако в этой ситуации без развернутого объяснения не обойтись.

— Все очень просто, — говорит Христов. — Президент Мухаммед, свидетелями бегства которого мы были, делал ставку на средний класс из продвинутых городских арабов. Воровал, конечно, но не мешал делать это и другим. Кроме военных, которых терпеть не мог. Они, естественно, отвечали ему тем же. Мухаммеда не любили берберы, фундаменталисты и многие другие. Так что для переворота нужен был только повод. Эбола и стала им. Мол, президент не принимал никаких мер, а инфекцию якобы принес в страну специально, чтобы уничтожить неугодных.

Солнце незаметно опускается за красно-коричневый пик. На шоссе быстро ложится широкая фиолетовая тень. Трасса постепенно поднимается в горы.

Странно, но эта дорога до Эль-Башара мне совершенно не знакома. Когда мы С Вишневским ездили в оазис, там не было никаких гор.

Мы минуем перевал, наступают сумерки. Автобус останавливается посередине какого-то городка.

Лицо Лайда неожиданно становится совершенно непроницаемым. Всю недавнюю доброжелательность с него будто ветром сдувает. Он становится в проходе между сиденьями, недобро щурится и демонстративно направляет на нас оружие.

— Всем слушать предельно внимательно, дважды не повторяю, — на безукоризненном английском произносит Лайд. — Все вы теперь заложники и будете обменяны на негодяев, которые расстреляли автобус с нашими братьями и сестрами по дороге в аэропорт. Мы точно знаем, что это дело рук военных. Мы уже связались с Хар- дузом — пусть поторапливаются. Иначе нам придется вас расстрелять.

Ночь. Идут вторые сутки нашего невольного пребывания в каком-то дрянном городишке, затерянном в незнакомой мне части Каменистой Сахары. Кто же мог предвидеть, что наши охранники окажутся вероломными сволочами, уготовившими нам такую участь?!

Чертов Лайд, казавшийся сначала таким интеллигентным и доброжелательным, сбросил с себя маску, во всей красе показал свое истинное лицо. Это фундаменталист, ради достижения своей цели готовый идти на самые крайние меры.