И тут я заметил, как из-за угла заприлавочного пространства появился грузчик с тележкой в сопровождении величественной женщины. По виду которой сразу было видно, что в калорийных продуктах она себе не отказывает на протяжении длительного времени. На той телеге были алюминиевые корыта, наполненные кусками ярко-красного мяса. Я сделал стойку и огляделся. Конкуренты пока еще отсутствовали.

Королева саратовской торговли снисходительно посмотрев на меня, вместо положенных в одни руки двух килограммов, отвесила мне два раза по два. Настоящего свежего мяса и без костей! Думаю, что такого везения в славном городе Саратове, да еще у простых смертных, вроде меня, еще лет пять не случится. Это же надо, у меня в руках четыре килограмма свежего мяса! Это был знак свыше. И я изменил свое прежнее решение. Я направился в виноводочный отдел. В нашем городе коньяк «КВ» вот так запросто, как здесь, не продаётся. Подкупив еще много чего из овощей и по мелочи, я, нагруженный, как верблюд, пошел в давшую нам приют театральную общагу.

Этот вечер и еще уже традиционную первую половину ночи мы провели без прежнего гусарства. Мы и в прежние дни меру знали, а в этот второй прощальный вечер и вовсе ограничились единственной бутылкой коньяка на троих. Барышни пили марочное вино без ограничений, поскольку конвойных обязательств не несли.

Самую тяжелую часть караульной службы я оставил себе. С двух часов ночи Судака сторожил я. Сторожил со смыслом. Не давал спать, это раз. И еще вразумлял его перед многочисленными расспросами со стороны моего руководства. После фискальных сообщений, отправленных Пичкарёвым на большую землю, их будет немало.

— Как думаешь, болезный, сколько тебе дадут на суде с учетом твоего условного срока? — издалека начал я.

— Года четыре, — попытался пожать затекшими плечами Судак. — А, может, и меньше. Мать хорошего адвоката обещала.

— Нет, не меньше тебе дадут, — безжалостно развеял я оптимистический прогноз жулика, — И не четыре. Больше тебе дадут, потому больше, что ты побег совершил! Ты официально арестован, а это значит, что побег.

Судак поник и тоскливо уставился на висевший на стене календарь с длинноногой девицей на фоне красных «Жигулей» шестой модели.

— Но я могу побег убрать из твоей бандитской биографии! — голосом милицейского Мефистофеля проронил я. — А это года два с твоего срока упадет.

— Сколько? — племяш покойного райисполкомовского торгаша был деловит и конкретен.

— Тебе, муфлон, я окажу эту милость бесплатно! — благодушно пообещал я. — Ты, главное, сам себе не навреди и не болтай, как от «Бронепоезда» вчера сдриснул! Тебя будут спрашивать, а ты молчи. И тогда побега тебе никто не предъявит, ты понял? — я попытался разглядеть, осознал ли сказанное мной этот ушлёпок.

— Понял! — ухмыльнулся Судак, — Вас тоже по голове за мой рывок не погладят!

— Ну хоть здесь ты не дурак! — удовлетворённо кивнул я, — Не колись и побега на тебя никто не навесит! Да тебя особо-то и пытать никто не будет. И мы с опером тоже на этом стоять будем!

Повеселевший Судак попросил перестегнуть его, но я не рискнул. Остаток ночи я его донимал пустыми вопросами, не давая спать. Бодрый и выспавшийся Судак мне был завтра без надобности. Квёлого его конвоировать будет гораздо легче и безопаснее.

Утром, сходив по одному в конец коридора и приняв водные процедуры, мы сводили туда кандальника. С ведром заморачиваться не хотелось.

Ярославцев не подвел. Машину он нам прислал, но сам не приехал. Оно и понятно, дел у опера городского розыска и без нас выше крыши. В аэропорт мы приехали слишком рано и до вылета чудом не свихнулись от скуки. В самолет шли, как на праздник-первомай. Двадцать четвёртый АН донёс нас до родного города за сорок минут. Водитель Данилина встретил нас в здании аэропорта. Схема была та же. Гриненко и Пичкарёв по-прежнему исполняли роль сиамских близнецов Судака. Им, наверное, его будет недоставать при походах в туалет в ближайшем будущем.

— Нет, Константиныч велел клиента сначала в райотдел везти! — не согласился со мной Жора, когда я предложил сразу завезти Судака в СИЗО. Для этого у меня все было с собой.

В РОВД Судака у нас забрали Данилин и Захарченко. Пичкарёв тоже куда-то смылся. Гриненко остался при мне и через моё плечо читал мой подробный рапорт, в котором я ни слова не указал о побеге арестанта.

Судя по тому, что нас со Стасом не потащили на начальственный правёж, Судак тоже о своём побеге не раскололся. Перед тем, как меня и Гриненко отпустили отдыхать, появился Павлик. Выглядел он невесело. Достав из своего походного портфеля бутылку «КВ», я протянул ее Стасу.

— Может, с нами? — спросил он меня, кивнув на бутылку.

— Нет, дружище, я домой! — отказался я, смотреть на кислую рожу Пичкарёва мне давно уже не хотелось. — Держи! — протянул я Станиславу три красненьких, — Езжайте на такси и заодно жене по пути цветов купи! — зная о напряженных отношениях в семье опера, посоветовал я ему.

Утро следующего дня было информативным и насыщенным. На оперативке у Данилина Пичкарёв присутствовал в больших пляжных очках. Мало того, что девайс не соответствовал сезону, он еще и был откровенно женским. Но и большие темные стекла не могли скрыть глубоких рваных царапин на лице коллеги. Непосвященный человек, глядя на физиономию Павлика, мог бы подумать, что тот, ворвавшись в переполненное отделение женской бани, принялся отнимать у дам тазики и мочалки. Слишком уж пострадавшим было его лицо. Я бы и сам подумал, что одной или даже двум когтистым женщинам такое не под силу. Если бы не знал от Стаса о пичкарёвской жене-держиморде. Которая звалась Татьяной.

О причине семейного конфликта я тоже примерно догадывался.

Еще вчера, в общежитии театрального училища и перед отбытием в аэропорт, я не удержался. И не надеясь на божий суд, воздал Кесарю кесарево. Вернее, слесарю слесарево. А, если уж совсем точно, то создал предпосылки к воздаянию.

Небольшое оперативное мероприятие я провернул, когда мы, плотно позавтракав и повторно попрощавшись с барышнями, стали собираться на выход. Скоро уже должна была подъехать машина, которую вчера клятвенно пообещал Ярославцев. Под этим предлогом я и отправил Пичкарёва вниз. Чтобы он маякнул о прибытии транспорта.

Закрыв за Павлушей дверь на замок, я взял его объёмный портфель и расстегнув замок, аккуратно приподнял лежащее в нём