– Руководство приняло решение изменить тактику, да и стратегию, если быть точным, в отношении нашего отряда, а также специального формирования, о котором даже мне не известно практически ничего.

Удивление Фаттиха усилилось:

– Мы должны будем действовать с этим формированием?

– Да, но подробности этого взаимодействия узнаем позже. Пока я имею приказ из отряда собрать боевую группу и с ней скрытно убыть в город Эль-Урбиб. В группе должно быть не менее шести человек, я – седьмой. А… пока мы имеем четверых, из твоей группы.

– Разве бойцы охранения не входят в отряд?

– Входят, да толку от них? К тому же я получил приказ, сформировав группу, всех лишних людей отправить в Ливан.

– Придется забирать бойцов из группы охраны.

– А вот этого мне не хотелось бы. Учитывая и то, что в Ливан должны прибыть не менее десяти бойцов. А в отряде охранения как раз столько. Местных не привлечь, у других отрядов людей не взять, потому что нет с ними связи. Пойдем впятером.

Фаттих сказал:

– Может быть, подождем? Если то, как евреи расстреляли весь первый расчет, я видел, то в третьем могли остаться люди. Взрывом бака убило водителя Гамаля, одного раненого в кузове, да еще одного, одежда на котором загорелась, пристрелили наши враги. У Гамаля было шесть человек в расчете. Гибель двух оставшихся я не видел. И у них была возможность уйти.

Азиз кивнул:

– Подождем до завтра. Вечером похороним твоего брата, возможно, местные подвезут тела других погибших. Я об этом буду говорить с торговцем, а он – с главой поселения.

– Вряд ли согласятся, – покачал головой Фаттих.

– Тогда предложу денег добровольцам. Динары нужны всем.

– Это другое дело. Значит, уходим завтра?

– Да, но я еще уточню после похорон.

– Хорошо.

Азиз крикнул:

– Вахид!

Тут же показался хозяин дома.

– Завтрак?

– Готов, господин Азиз.

– Пусть подают.

– Да, господин Азиз.

Вновь вошли женщины в черных одеждах. На этот раз сначала они принесли тазики с теплой водой для обмывания рук и только после этого – чаши с мясом барана, лепешки, пучки зелени.

После завтрака Азиз сказал своему единственному оставшемуся полевому командиру:

– Отдохнуть можешь здесь. Никто не побеспокоит.

– Да, посплю несколько часов.

– Спи, я прослежу за подготовкой к похоронам…

Он недоговорил.

В комнату вошел Амри:

– Извините, господин Азиз, ваши солдаты просили сообщить, что к деревне вышли два бойца отряда.

Азиз и Фаттих оживились:

– Два? Кто?

– Не знаю, они во дворе.

– Так какого шайтана держишь их на улице, пусть зайдут сюда.

– Слушаюсь, господин Азиз.

В комнату зашли наводчик и подносчик боеприпасов третьего расчета Масум Дюбаг и Малик Шибани.

Они были оборваны и промокли насквозь.

Дюбаг доложил:

– Мы сумели уйти из-под огня бронетранспортера, командир.

– Что за вид? – спросил Азиз. – У вас есть во что переодеться?

Дюбаг ответил:

– Сменная одежда осталась в сумках и сгорела вместе с машиной.

Командир отряда взглянул на торговца, что стоял возле дверей:

– У тебя, Вахид, есть сухая одежда?

– Найду, господин Азиз.

– Забери бойцов, пусть переоденутся, и сюда. Еще обеспечь им завтрак после разговора со мной.

– Слушаюсь, господин Азиз.

Наводчик и подносчик боеприпасов третьего расчета ушли, но вскоре вернулись.

– Это – другое дело, – проговорил командир отряда, – а теперь докладывайте, как ушли и как добрались до деревни, и что с остальными?

Дюбаг вышел вперед, рассказал, как израильтяне обстреляли машину.

– Они убили Гамаля, водителя, заряжающего, расстреляли загоревшегося подносчика боеприпасов. Когда повалил черный дым от воспламенения бензина, мы с Маликом, подавшись на восток, смогли зайти в балку. Евреи не пошли за нами, и нас это спасло. Мы видели, как Сабир Фаттих с расчетом зашли в деревню. Туда же мы идти не могли, пошли к реке, вплавь перебрались через Закру, прошли к деревне.

Азиз спросил:

– Личное оружие сохранили?

– Да, господин Азиз.

– Это хорошо. Плохо то, что ваш расчет сразу же накрыла самоходная батарея. Вон, Сабир хоть две самоходки смог зацепить, а еще вывести из строя более взвода солдат.

Дюбаг ответил:

– На Фаттиха работал корректировщик Али. А с нами и с Гамалом он на связь не вышел. Нам пришлось стрелять по координатам. САУ же были готовы к бою. Чудо еще, что мы смогли покинуть позицию, и евреи не уничтожили грузовик.

Командир отряда усмехнулся:

– Кто же тогда его уничтожил? Наши люди? Или местные крестьяне?

Дюбаг смутился:

– Я хотел сказать, не уничтожили на позиции, а то, что мы попали в засаду, не наша вина.

– А чья? Может, моя? – неожиданно резко высказался Малик Шибани, обычно всегда спокойный и молчаливый:

– А разве, видя, что из ближней рощи действует группа еврейского спецназа, трудно было подать нам сигнал опасности? Это могли сделать и вы, господин Азиз, и Фаттих. Достаточно было пустить в небо красную ракету. Но никакого сигнала мы не получили, и враги расстреляли нас как смертников.

Азиз поднялся, подошел к бойцу.

Тот вызывающе посмотрел в глаза командира, ожидая чего угодно.

Но Азиз положил руку на плечо подносчика боеприпасов:

– Извини, Малик, в том, что произошло, виноват я. За все в отряде отвечаю я, и за успехи, и за поражения. Прости меня, я погорячился.

Шибани пожал плечами:

– Да что вы, господин Азиз. Я все понимаю.

И замолчал.

Командир отряда же распорядился:

– Сейчас вам, Дюбаг и Шибани, дадут завтрак, потом – отдых. Место покажет Амри. Я постараюсь доставить в деревню тела наших павших воинов и устрою похороны. Не получится, похороним одного брата Фаттиха.

Дюбаг вскинул взгляд на командира второго расчета:

– Так вот кого тащили на носилках твои бойцы, Сабир? Не знал, соболезную.

– Спасибо.

Выжившие члены третьего расчета ушли.

Азиз взглянул на Фаттиха:

– Вот все и сошлось. Теперь я могу отправить людей и в Ливан, и привести группу в Эль-Урбиб.