перехвата контроля, и в который раз довести себя почти до истерики, и опустошённо успокоиться. И в конце концов прийти хоть к какому-то плану действий.

Ведь что получается? При всём ужасе моего положения ситуация всё-таки не совсем безнадёжная.

В переселение душ я не очень-то верю. А вот в перенос разума и сознания вполне. Уже даже некоторые наши земные технологии позволяют надеяться, что это станет возможным в будущем. Что уж говорить об инопланетных цивилизациях, судя по всему, гораздо более развитых?

Пока не представляю, почему и как так случилось, но мой разум действительно перенёсся в мою искусственную копию. Возможно, причиной тому молния и то, что я говорила по телефону. Возможно, помимо образов эти инопланетяне использовали ещё и какие-то генетические материалы землян, в частности мои.

С этим, хоть и жутко, но более-менее ясно. Нужно набраться терпения и планомерно добиваться своего.

Второй и немаловажный вопрос. Что случилось с моим настоящим телом? Варианта два. Я либо жива, либо нет. Если жива, тогда должен быть способ вернуться. Если нет… Не хочется, конечно, об этом думать, но нужно учитывать все варианты. Так вот, если моё настоящее тело мертво, мне придётся жить в этом. И такой, вариант, наверное, гораздо лучше, чем смерть. При условии, что я успею перехватить контроль над этим самым телом и не позволю себя поиметь.

Интересно, насколько моя теперешняя оболочка живая? Может, это вообще робот?

Судя по всему, я этого не узнаю, пока не смогу задать парочку вопросов своим так называемым «хозяевам».

Как бы я не старалась об этом не думать, в мыслях проскакивает ещё один вопрос? А что если я не успею и мною воспользуются по прямому назначению? Как мне это выдержать? Смогу ли я отстраниться от происходящего? Убедить себя, что это не со мной происходит? Ведь тело искусственное, не моё… А эти хвостатые небезосновательно уверены, что купили неодушевлённую вещь, куклу.

Надо подумать над этим, возможно, научиться «выключаться» из происходящего. Просто воспринимать себя отдельно от телесной оболочки. С учётом ситуации это не должно быть так уж сложно.

И судя по всему мне придётся учиться этому очень быстро. Потому что я уже прямо сейчас слышу приближающиеся голоса.

Братья наги появляются в комнате спустя пару минут.

− Отец с-сообщил, что вместе с-с-с Повелителями прибудет в с-с-сектор Тавра на пару часов раньш-ше нас. К наш-шему прибытию уже всё будет готово к переходу, − сообщает змей младший.

− Хорош-шо, − кивает старший. Обращает свой холодный взгляд на меня. – Эйш-ши, подай обед с-с-сюда.

− Слушаюсь, мой господин, − тут же изображают радостную улыбку мои губы, тогда как ноги уже послушно несут меня к выходу, а потом и в пищевой блок

Ну что ж… обед это хорошо. Обед это безопасно. Поэтому я спокойно, будто со стороны, наблюдаю за тем, как мои руки сноровисто выставляют на стол большой двухъярусный поднос и принимаются наполнять его тарелками со всяческими кушаньями, приготовленными ранее. Выглядит это всё, кстати, довольно аппетитно. Вот только я не ощущаю ни малейшего намека на голод, или желание употребить хотя бы кусочек чего-то внутрь. Что ещё раз доказывает мне, что тело у меня сейчас всё-таки искусственное, или даже роботизированное. Ещё одним доводом в пользу этого служит и то, что я без малейшего труда поднимаю этот огромный поднос, с горой еды, и плавной кошачьей походкой направляюсь с ним обратно в комнату для отдыха.

А вот дальше начинаются сложности.

Развалившись на тех самых «булыжниках», которые действительно приняли удобную для своих хозяев форму, змеехвостые братья обсуждают какие-то высокие дома, каких-то бронзовых на-агаров, императоров, ещё кого-то, упоминая кучу названий и имён, которые мне абсолютно ничего не говорят. И совершенно не обращают на меня внимания. Пока я не ставлю поднос на краешек стола и не принимаюсь раскладывать перед ними блюда. Для этого мне приходится наклониться к столу. Голой. И теперь я однозначно привлекаю внимание обоих мужчин.

− Чем больш-ш-ше смотрю на неё, тем больш-ш-ше мне нравится твоя идея, − задумчиво изрекает сидящий слева Шоа-дар, прожигая меня жадным взглядом серебристых глаз. – Тело реагирует на неё, как на натуральную. Руки так и тянутс-с-ся.

В подтверждение этих слов я вдруг снова ощущаю его ладонь на своей заднице. Наг беззастенчиво, по-хозяйски оглаживает мои обнажённые ягодицы, сжимает, а потом запускает руку между ног, накрыв промежность.

Не знаю, это тело запрограммировано так реагировать, изображая хоть какую-то невинность, или моя настоящая реакция пробивается, но я испуганно застываю. Буквально каменея. Ловлю ртом воздух. И широко распахнутыми глазами смотрю прямо перед собой, ощущая, как мужские пальцы трогают меня между ног, исследуют самые потайные уголочки тела, а потом внезапно… толкаются в меня…

Убери руки, гад ползучий! Убью! Вот как только смогу, так сразу...

Но с губ срывается лишь стон. Моё предательское тело всё-таки реагирует так, как от него ожидают. Предательскому телу всё нравится. Волны жара прокатываются по спине вместе с горячими мурашками. В животе разливается тепло, а женская плоть увлажняется, позволяя пальцам хвостатого гада и дальше беспрепятственно скользить во мне.

Но тут я внезапно ловлю на себе подозрительно прищуренный и какой-то препарирующий взгляд старшего змея. Он подаётся ко мне, впившись своими жуткими глазами в моё лицо, смотря мне в глаза. Будто насквозь увидеть пытается, в саму душу заглянуть. Будто видит именно меня, не куклу, не игрушку, меня, Женю.

Меня кроет ощущением раскалённого обруча, сдавившего мозг. Задыхаясь от боли, я тону в этом расплавленном серебре, беспомощно барахтаясь, почти забыв о прикосновениях, которые так меня испугали и ошеломили.

Боль в мозгах всё нарастает. Пока её не становится так много, что я не выдерживаю. Моё сознание просто меркнет, сбегая от этой пытки.

Может, в этот раз я проснусь собой… дома… не в этом бреду?

Но эта мысль, вспыхнув, гаснет без следа. А я попросту отключаюсь.

Са-ард

− Брат, что с-с-с тобой? – удивлённо вскидывает брови Шоа, продолжая небрежно лапать упругую задницу Эйши.

Наша кукла, постанывая и чувственно щуря глаза от каждого его движения, больше не изображает испуганную невинную крошку и принимается дальше накрывать стол. В её глазах теперь нет той осмысленной паники, которая мне привиделась. Я больше ничего необычного не