Машинально пожав руку, ответил:

— Тоже Андрей, только Стасов. — И тут все завертелось перед глазами. Злобинские, Сергеев Андрей. Это же мой двоюродный дед! Мне же бабка про него рассказывала, что он в начале войны без вести пропал! А родной дед тоже присказку про злобинских повторял! Они же из енисейских казаков, со станицы Злобино, которая сначала превратилась в деревню, а потом частью Свердловского района Красноярска стала.

— Э! Ты чего! — Я увидел перед собой испуганное лицо своего деда. — Ты прекращай помирать, сначала еще несколько гадов грохни, тогда уж ладно! — Видимо, только теперь разглядев мои петлицы, он дернулся: — Ой! Товарищ сержант, извините!

— Нормально все, — сипло прошептал я. — Это просто отходняк, сейчас все пройдет. И на «вы» не нужно!

В голове был шторм! Он? Не он? Как быть? Что делать? И вдруг пришло спокойствие и понимание. Сделаю все, что от меня зависит, чтобы этот Андрей Сергеев не сгинул в боях на украинской земле, а выжил. Выжил и вернулся домой, а если я хоть как-то приближу день возвращения домой таких же Андреев, то проживу свою вторую жизнь не зря!

— Ну ты даешь, тезка, — продолжил он. — Побледнел, глазоньки закатил, ну впрямь девка перед первым разом! — и жизнерадостно заржал. Мы сидели и смеялись, когда раздался свист, за которым последовал один взрыв, потом еще и еще. Взрывы слились в один грохот, земля опять отталкивала меня от себя, а я лежал и улыбался, сам не зная чему. Потом прилетели самолеты, за ними опять била артиллерия и минометы, снова атака немцев, и так раз за разом. Стало уже темно, а этот бой все не прекращался. Время от времени передавали какие-то приказы, но все они будто проходили мимо моего сознания. Только последний приказ встряхнул меня: сообщили, что идем на прорыв! Последующие двое суток почти не помню. Перегруженный мозг просто отказался помнить происходившее: бой, за ним новый, за ним опять новый. Но мы шли. И вышли. Дивизия, вернее то, что от нее осталось, пробилась из окружения и начала сосредотачиваться в районе города Струсова.

Я сидел на крыльце дома и был счастлив. Жив, греет солнце, чистый. Что еще нужно, чтобы считать себя счастливым человеком? Из дома пахло чем-то вкусным, значит, скоро еще и покушаю, совсем хорошо станет. Оглядевшись, решил проверить, высохла ли форма? Пани Ядвига, хозяйка хутора, любезно ее постирала, заявив, что «пану командиру она постирает, а бойцы не маленькие, сами могут». Улыбнувшись воспоминаниям, стал одеваться, брюки местами были еще влажными, но сойдет! В этот момент меня нашел посыльный. Молодой невысокий рыженький парнишка заполошно вбежал на хутор и заблажил густым басом:

— Товарищ сержант госбезопасности! Товарищ сержант!

Охренев от полного несоответствия облика и голоса, в первый момент я не сообразил, что он ищет меня. Тут он оглянулся, увидел мою обалдевшую рожу и радостно пробасил:

— Товарищ сержант госбезопасности, еле отыскал! Вас товарищ батальонный комиссар вызывает! Срочно! — и с чувством выполненного долга уставился на меня.

— Вызывает, значит, иду! — Я глянул на себя. — Подожди, соберусь.

Обулся, уже привычно влез в немецкую разгрузку, так же привычно затянул ремень, согнал складки гимнастерки назад, проверил оружие со своим грузом и, подхватив автомат, направился на выход. Уже в дверях поблагодарив хозяйку за выстиранную форму, которую она еще и подшила местами, я вышел к «басистому». Шли минут двадцать, и время подумать у меня было. Сейчас, вспоминая себя недельной давности, я поневоле ухмылялся. Рембо, мля. Сколько стволов с собой собрал! А сейчас пистолет, автомат, и все! Мне хватает, правда, гранат бы неплохо парочку, но чего нет, того нет! И вещмешка нет, в болоте остался, с пушками и тракторами. Даже не помню, когда именно остался без него, хорошо, что догадался «груз» в подсумок уложить. Он почти сухим у меня остался. Машинально проверив бесценный подсумок рукой, понял, что мы уже пришли. Мой провожатый уже заходил на еще один хутор, правда, больше того, на котором остановился я. Дойдя до большого дома, рыжий пробасил: «Вам туда» и направился по каким-то своим делам.

Удивленно глянув ему вслед, я поднялся на крыльцо и открыл дверь. Пройдя через небольшой коридор и открыв еще одну дверь, оказался в большой светлой комнате с уже примелькавшимися вязаными половичками на полу. В центре комнаты стоял стол, на котором лежали бумаги, карты, какие-то папки. У меня аж ностальгия проснулась. До того мне это зрелище напомнило собственный стол в период подготовки годовой сметы, аж слеза навернулась! За столом сидел невысокий плотный мужчина без гимнастерки, с накинутой на плечи рыжей кожаной курткой. Он поднял голову от бумаг, которые внимательно изучал, и вопросительно взглянул на меня.

— Сержант НКГБ Стасов! — громко начал я, потом сбился и неуверенно продолжил: — Прибыл по вашему приказанию, товарищ батальонный комиссар.

Сморщившись, будто нюхнул чего-то острого, комиссар спросил:

— Если не ошибаюсь, вы шифровальщик?

— Так точно, товарищ комиссар!

Он удивленно посмотрел на меня, будто увидел неведомого зверя, потом отвел взгляд и сказал:

— Побудьте во дворе, скоро вы мне понадобитесь.

— Есть!

И, повернувшись, я направился во двор. Охренеть! Работа по специальности! Да я же ни черта не умею и не знаю в деле шифрования! Ну что я делать-то буду! Елки-палки, ну нормально же все было, не сегодня-завтра добрался бы до особого отдела, и все! Задача-минимум выполнена! Нет же, комиссару шифровальщик понадобился! Куда своих-то дели? У штабных не сильно большие потери были вроде… Эх, жизнь моя жестянка! Закурив, уставился на небо. Блин, какое оно красивое! Сегодня хорошо, с утра ни одного немецкого самолета не видал. Тут кто-то слегка прикоснулся к плечу. Повернувшись, увидел подтянутого, чистенького, как с картинки, младшего лейтенанта с артиллерийскими эмблемами.

— Вы Стасов?

— Я.

— Пойдемте, вас ждут.

Шагая за «младшим», опять начал лихорадочно думать, как выкрутиться из сложившейся ситуации. В итоге решил — что будет, то будет! Будет день, и будет пища. Войдя в первую дверь, мысленно перекрестился и шагнул за провожатым в комнату. За это время в ней почти ничего не изменилось, почти…

Вместо комиссара меня встретил улыбающийся здоровенный мужик, в такой же, как у меня, форме. Отличие было в размерах и петлицах. На петлицах было по три шпалы. Рядом с ним стояли два сержанта, тоже в форме НКВД, оба с ППД в руках. Судя по поскрипыванию пола, сзади слева тоже кто-то находился. Заканчивалась компания моим провожатым, стоявшим теперь справа от меня с наганом в руке.

Видимо, оставшийся довольный моим поведением, лейтенант улыбнулся еще шире. «Как только морда не треснет?» — промелькнула у меня мысль.

— Сдайте оружие, только, пожалуйста, без глупостей, — мягким тоном доброго дядюшки, нашедшего считавшегося безвозвратно потерянным племянника, сказал он. — Аккуратненько, за ремень, положите автомат на пол… Вот и молодец! Теперь так же медленно расстегните свой ремень и всю сбрую сбросьте на пол сзади. Теперь заведите руки за спину, сложите их вместе ладонями наружу.