Штабс-капитан вовсе не был циничным профессиональным киллером. Как ни дико сейчас это прозвучит для многих, но он выполнил свой долг русского офицера, как его понимали в те годы многие белогвардейцы. Убить большевика для них было естественным и иной раз даже весьма приятным занятием. Зачастую они вообще ничего, кроме этого, в жизни сделать не успели. А что вы хотите от людей, которые после гимназии прямиком отправились в окопы Первой мировой, а потом, не делая никакой паузы, пошли в яростные штыковые атаки Гражданской войны? Это вовсе не я так цинично сейчас рассуждаю. Произнес эти слова сослуживец Конради по дроздовской дивизии капитан Клавдий Фосс. Неукоснительный паладин смерти, он хорошо знал, о чем говорил. На него самого было совершено семь покушений, однако он не только выжил, но и продолжил действовать в свойственном себе стиле.

Конради недолго сидел в камере один. Уже на следующий день к нему доставили подельника. Полунин честно признался: он был единственным сообщником и никакие муки совести его не терзают. С большевиками он поступил так, как они того заслуживают. И вообще, это не дело Швейцарии, а сугубо российская политическая борьба. Команды «отбой» у русских офицеров не было, Гражданская война продолжается. В Женеве, в принципе, против такого позиционирования не особенно возражали, но вот руководство СССР вполне закономерно возмутилось, ведь безопасность представителю первого в мире государства рабочих и крестьян не обеспечили именно швейцарские власти.

Последовала долгая и нудная дипломатическая полемика по извечному вопросу «Кто виноват?». Швейцарцы в итоге были вынуждены капитулировать, но вовсе не по причине железобетонной аргументации представителей Советского Союза. Европейские державы в то время еще старались хоть как-то соблюдать видимость объективности в делах с нашей страной. А потому, выступив своеобразным третейским судьей в этом споре, они постановили: ответственность за политическое преступление несет страна, на территории которой оно произошло, без апелляции к обстоятельствам. Виноватой оказалась Швейцария.

Процесс по делу об убийстве Воровского начался в Лозанне 5 ноября 1923 года. Советской стороне он поводов для радости вполне ожидаемо не принес, поскольку очень быстро трансформировался в показательный суд «Европа против большевизма». Уже во вступительном слове принципиально ни в чем не собиравшийся каяться Морис Конради, торжественно оглядев зал, заявил: «Я верю, что с уничтожением каждого большевика человечество идет вперед по пути прогресса. Надеюсь, что моему примеру последуют другие смельчаки, проявив тем самым величие своих чувств».

Защищавшие террористов известные швейцарские адвокаты Шопфер и Обер перевернули все с ног на голову. Они вызвали в суд более 70 свидетелей, которые были в той или иной степени жертвами террора времен Гражданской войны. Полагаю, не нужно пересказывать, что именно они говорили. Все вы люди взрослые, сами моментально воскресите в памяти многочисленных «жидо-комиссаров» и «латышей-сатанистов», столь любимых до сих пор отдельными публицистами. Тем же, кто в силу возраста ту риторику не застал, напоминаю нынешние популярные на Западе тренды: «путинский тоталитаризм», «боевые буряты», «российская оккупация»…

Окончательно же вердикт суда стал ясен после пятичасового (!) выступления Обера. В конце речи он заявил: «Конради и Полунин совершили не убийство, а акт правосудия. Они, по мере своих сил и жертвуя собою, выполнили миссию, которую должна была выполнить Европа и которую она выполнить не посмела». Остановитесь на мгновенье, вдумайтесь в эти слова. С тех пор прошло без малого сто лет, но не изменилось ровным счетом ничего. Замените фамилии террористов той эпохи на любых лидеров современной российской оппозиции, и вы получите привычную риторику ОБСЕ, ПАСЕ и всех прочих многочисленных демократических и правозащитных организаций. Не говоря уже про Госдепартамент США. Иной раз возникает неловкое чувство, что они, кроме конспекта речи Обера, вообще ничего в жизни не читали.

Стоит ли удивляться, что 14 ноября 1923 года присяжные огласили потрясающий вердикт: большинством в девять голосов против пяти признать Мориса Конради действовавшим под давлением обстоятельств, вытекавших из его прошлого, и, стало быть, не подлежащим уголовному наказанию. Судья также обязал террористов возместить судебные издержки и ходатайствовал о высылке Полунина из страны за злоупотребление правом убежища и нарушение общественного порядка. Европейская пресса не скрывала своего восторга. Вот характерный пример публикаций тех дней: «Это, несомненно, осуждение большевистского режима в том, что в нем является противоречием общечеловеческой этике и праву. Это осуждение системы насилия человека над человеком во имя классовой ненависти. Это признание, что к построенному на этом начале государству общечеловеческие нормы закона и права неприменимы». Узнаете риторику?

В Советской России вердикт суда был встречен соответственно. По стране прокатились многотысячные митинги протеста. Трудящиеся требовали строго покарать убийц. Риторика также была показательной. Все то, что многие привыкли отождествлять исключительно с 1937 годом, впервые прозвучало именно тогда. Тут вам и «сучий куток эмиграции, возглавляемый монархистской сволочью», и «мутная пена буржуазно-контрреволюционных кадетов», и мой самый любимый пассаж: «Убийство и грабеж в соединении с хамством, пьянством и развратом дали такой букет, что хоть сейчас без экзамена ступай в равноапостольные». Согласитесь, сказано очень сильно. Я бы так не смог. Талантливые тогда люди работали в ведомстве агитации и пропаганды.

Тон всему процессу всенародного негодования задавала, разумеется, газета «Правда». Ассортимент был необычайно широк. От «Пролетариат глубоко врежет в памяти своей приговор лозаннского суда, чтобы при случае его вспомнить» до «Оправдала убийц товарища Воровского международная шайка, которая выбрала место, время и обстановку». Венчал все это необычайно простой посыл, чтобы осознал каждый закипевший разум возмущенный и никогда больше не задавал дополнительных вопросов: «Международные организаторы обеспечили оправдание физическим убийцам. Пусть трудящиеся всех стран запомнят этот главный урок лозаннского суда». В дальнейшем эта риторика будет доведена до абсолюта во время судов над Тухачевским и Бухариным. Пока же это была лишь скромная проба пера.

Судьбы террористов сложились по-разному. Конради предпочел надолго исчезнуть из Европы. Он провел несколько лет во французском Иностранном легионе в Африке, но карьеры не сделал. Незадолго до присвоения ему офицерского звания сержант Конради ударил своего командира. За дело: тот обозвал георгиевского кавалера «русской свиньей». Терпеть такое штабс-капитан не собирался. Его изгнали из Иностранного легиона. Все известные сегодня сведения о его дальнейшей жизни весьма противоречивы. Даже дата смерти и место захоронения точно неизвестны. Судя по косвенным свидетельствам, Конради принял участие во французском Сопротивлении в годы Второй мировой войны и ушел на суд Божий в 1946 году.

Полунин умер 23 февраля 1933 года при странных обстоятельствах. Дата дала возможность современным «пикейным жилетам» построить могучую конспирологическую теорию: его ликвидировала Лубянка. За единственное доказательство берут знаменитые слова Дзержинского: «Мы доберемся до негодяев». Сказано это было на траурном митинге в Москве. Однако до сих пор не найдено ни одного документа, подтверждающего причастность советских спецслужб к смерти Полунина. А без этого любая теория, даже самая красивая и гладкая, сразу перестает выглядеть убедительно. Что, впрочем, не мешает некоторым людям искренне верить в нее и активно проповедовать.