Через дорогу от этого места – новый красивый магазин, очень похожий на все подобные магазины моего города: там продается все, начиная от нехитрой одежды и косметики, заканчивая цветами и кормом для собак. Еще выше вы попадете на «Зеленые холмы», только это название, а не настоящие возвышенности. Тоже магазин, но продуктов там больше. У «Холмов» вы увидите парикмахерскую, у входа в которую всегда стоит много красивых девушек в синих передниках, это ученицы парикмахеров, и курят они длинные сигареты. Чтобы выйти на 12-ю улицу, вы должны пройти через «Мак-Драйв», от которого всегда пахнет прогорклым маслом. Здесь всегда играют дети. О чем это я?

Ах, да, 12-ю улицу от моей, 38-й, отделяет всего один квартал пути. Но я не рассказал вам о нем, потому что идти, как только что шли мы, интереснее. Тем более утром.

38-я улица просыпается. Из моего окна все хорошо видно – улица прямо перед домом. Проезжают первые машины, лоточники расставляют столики, раскладывают товар: сигареты, печенье, гигиенические салфетки, шоколад. Сигареты вот уже два месяца без лицензии продавать нельзя, а стоит она недешево. Из-за этого на 38-й улице разворачивались настоящие баталии между участковым и торговцами. Дух наживы все-таки победил. И сейчас участковый идет на службу, старательно глядя в небо, будто не замечает сигарет, бастионами разложенных на столах. Что он там увидел, наверху? Рваные облака и скачущие между ними пыльные столбы солнечного света. По радио сказали: погода переменчивая.

Проезжает троллейбус 18-го маршрута, почти пустой. Час назад в него невозможно было попасть: другие торговцы, рыночные, ехали на работу. Сейчас – затишье. Если бы я хотел куда-нибудь поехать, вышел бы из дому в это время. Клерки, официанты, журналисты, инженеры – у этих рабочий день начинается ближе к девяти.

Нищий старик занял свое место под фонарным столбом. От него дурно пахнет, и когда я прохожу мимо, стыдливо держа голову Крохи Енота с той стороны, которая ему не видна, всегда думаю, что он метит рабочее место, как животное. Зубы у него редкие и желтые, как золотые украшения цыганок, торгующих неподалеку у подземного перехода восковыми церковными свечами.

По 38-й улице ходят слухи, что каждый вечер старик заходит в продуктовый магазин на углу, вынимает из своего изорванного мешка целлофановый пакет и просит разменять сто леев мелочью на бумажки. Будто бы, шепчутся старожилы улицы, у старика трехэтажный дом за городом и у обоих сыновей по дорогому автомобилю. Мне в это не верится. Сыновей его никто не видел, да и вообще, есть ли они? Кажется, их выдумали сплетники, чтобы мелкая деталь подчеркивала достоверность этой истории. Да и потом, никому в голову не приходит, что целлофановый пакет такого количества мелочи не выдержит.

Вот и первые прохожие. Минут через двадцать и я к ним присоединюсь, выйду купить что-нибудь к завтраку. Под окном воркуют голуби. В дверь звонят, и я иду открывать. На пороге стоит Матушка Енотиха. Она говорит:

– Привет, я принесла тебе твою часть выручки. Ну, за драку со Снуппи. Можно мне зайти? Я бы не отказалась от чая.

Я пропускаю ее к себе, недоумевая. С каких это пор в семейке Енотов стали делиться? Наверное, по лицу все видно, поэтому она говорит:

– К тому же я принесла тебе тостов к завтраку.

– Клевый пацанчик, он весь такой…

– Да? Прикольно!

Пока ничего. Я вздыхаю, конечно, бесшумно и переворачиваюсь на другой бок. Прячусь под лодкой, бока – то есть, простите, конечно, борта, – которой разрисованы рыбешками, водолазами, акулами, осьминогами и прочей морской живностью и закусью. Эта лодка у нас в резерве, поэтому находится за территорией парка, там, где собраны поломанные качели, порвавшиеся цепи, в общем, весь вышедший из строя… инвентарь. Или не так оно называется? Да какая разница.

– Мы вчера с пацанами пошли в бар и просадили сто леев.[1]Прикинь?!

– Клево, да…

Ах ты, гнида ты малолетняя, думаю я с неприязнью. Купить ее хочешь? Хотя, признаю честно, это не так уж трудно. Белоснежка просто глупая телка, которая каждого, кто сводит ее в бар и угостит коктейлем, считает Состоятельным Парнем. Микки, козел в образе мыши, это явно понимает. И гнет свою линию. Правда, этот гений соблазна, как и все гении, выбрал наиболее простой путь – он всего лишь рассказывает ей о том, какой он состоятельный. Они сидят на лодке, под которой я, собственно, и прячусь, и задушевно беседуют. О пацанчиках, в натуре, телках и о ста леях в баре, просаженных нашим кутилой. Помесь Дон Жуана со Скруджем Мак-Даком. Конечно, не с нашим, у того подагра, и денег даже на такси до работы нет. С мультяшным.

– Ой, такая неприятная пацанка, – сбивчиво вещает моя прекрасная статуя, – вся такая нафуфыренная пришла, на понтах вся. Ну, мы с девчонками посмотрели так – фр-р…

– Ага, – отвечает он, а что бы вы на его месте ответили?

– Поглядим, думаем, какая ты, и чё ты строишь из себя. Вся такая крутая, у меня папа, у меня парень… Ну, когда с одной девчонкой подралась, та ей так задала, только перья летели…

– Ха-ха, – Маус немногословен, каким я бы в такой ситуации тоже был, грустно признаю я.

Черт побери! Я лежу на сырой земле уже час. Надо было догадаться хоть что-то подложить. Подслушал, как Микки назначил свидание, – говоря языком Белоснежки, «забил стрелку» – и приперся сюда подслушивать и подглядывать.

– Пойдем в кино на следующей неделе? – спрашивает он, и я слышу шорох.

– Мм-м-мм, можно, – задумчиво говорит она. – М-м-м, ты классно целуешься.

– И не только, – голосом Джеймса Бонда говорит нахальный козел!

Я снова слушаю молчание. Невыносимо. Шорох, стук. Возятся. Кажется, Микки ее лапает. Вот так.

– Ты меня лапаешь, – капризно и довольно говорит Белоснежка.

– Ты классная девчонка, – сдавленным голосом гнусит Микки, – давай гулять вместе. Ну, в смысле встречаться. Я буду твой пацан, а ты моя девчонка.

– Так сра-азу? – польщено тянет она.

– Почему нет, ты же классная девчонка, я буду твой пацан, а ты… – потеряв остатки разума, долдонит счастливый от близости Снежкиных сисек Микки.

Я кусаю кулак, чтобы не заорать, не разрыдаться. Не поднять лодку и не наброситься на Микки. Эта девушка моя, моя, моя! Понимаешь ты, урод. Плевать, что она тупая. Плевать! Духовная близость, родство – да засуньте это дерьмо себе в задницу, откуда оно и выползло! Секс. Вот стержень отношений мужчины и женщины. У-у-у-у. Отдай ее мне! Я близок к тому, чтобы разрыдаться.

– Какая у тебя мягкая и красивая грудь, – шепчет Микки.

– Как у тебя там все… – говорит он еще спустя вечность.

– Аа-ах, – тонко говорит она, и я понимаю, что дела мои плохи, сейчас все оно и случится.

Ну и хер с вами, – решаю я в отчаянии. Раз уж оказался таким идиотом, так хоть какую-то выгоду получу. Расстегиваюсь и, прислушиваясь, начинаю дрочить. Ну да, а что мне еще остается?!