Сейчас дела идут неплохо, совсем неплохо. Джимми и К° с каждым днём всё больше платят, всё больше от меня зависят и уговаривают бросить основную работу. Уже жалею, что с ними связался.

* * *

Предстояла очередная смена имени. Я был в Лас-Вегасе — навещал почтовые ящики и отделения местных банков и параллельно готовил несуществующие адреса и кредитные истории для людей Джимми. Бренчание автоматов стихло, и мой затуманенный взгляд упёрся в вестибюль отеля с казино, в баре которого я сидел. Из розового, явно, на заказ выкрашенного джипа высыпали пять девушек-студенток и игриво помахали портье. Зарегистрировались, порхнули к лифту, и я услышал, как одна из них сказала: «Бассейн». Там на полосатых шезлонгах я и нашёл их через двадцать восемь минут.

Всю вторую половину дня я наблюдал за девицами: они спустили около двухсот долларов на стоящих недалеко от бассейна столах с низкими ставками. Я — раза в два меньше у «каблука», где вшестером играли в двадцать одно. Самое главное — не привлекать к себе внимание, а если выиграешь, это неминуемо. Ещё страшнее, если сфотографируют и вышвырнут из казино.

Девушки заказывали дешёвые напитки, оставляли мизерные чаевые, умело отбиваясь от мужчин, ходивших вокруг них стаями: университетских крысят, деловых тараканов, смуглых Аладдинов, облитых парфюмом и увешанных золотом. А молодые красотки не теряются: и заигрывают, и на расстоянии держат!.. Ближе к вечеру я спустился за ними в бар и угостил коктейлем.

— Уезжаю работать в Нью-Йорк, — начал я, якобы с трудом решаясь на откровенность. — Там моя бывшая. Вот я и подумал… Девушки, у меня к вам просьба, на первый взгляд странная. Если поможете, дам сотню и заплачу за такси. Больше вы никогда меня не увидите, обещаю! — Пять двадцаток веером легли на стойку бара.

В сувенирной лавке на бульваре Лас-Вегас нашлась кабинка моментального фото. Синди устроилась у меня на коленях, и я велел ей улыбаться. Тридцатью секундами и четырьмя долларами позже автомат выплюнул две полоски чёрно-белых фотографий: мы с Синди тискаемся и смеёмся. Остальные девицы пожелали сняться друг с другом.

— Нет, сначала каждая со мной! — запротестовал я.

У Синди чёрные волосы и высокие скулы, но не острые, а, наоборот, закруглённые. Худенькая, с маленькой грудью, сильно загорелая. Но когда «скорая» привезла меня в «Королеву ангелов», её фотка лежала в невадском банковском сейфе Раймонда О’Доннелла. В бумажнике у меня снимок Джен: худенькая, с острым личиком, задорным ежиком светлых волос, серыми глазами и неоновой улыбкой. На обороте надпись: «Дэнни! У нас с тобой всегда Марди-Гра! Карен». В секонд-хендах что только не найдёшь, в том числе и старые тетради, а в них бесценные для меня образцы почерка. Я выбрал тот, что больше всего соответствовал фото — весёлые округлые буквы с замысловатыми петлями и завитушками, — и подвёл готовую надпись розовым фломастером. Из Лас-Вегаса я уехал с двадцатью четырьмя чёрно-белыми снимками романтического характера, а девчонки даже шестой палец не заметили!

Слишком частые перемены личности накладывают внешний отпечаток, легко заметный при внимательном осмотре. Новёхонький бумажник, пустой, за исключением блестящих, без единой царапинки прав, штрафного талона и сияющей карточки социального страхования. Вот и первая ошибка: кто же носит с собой карточку соцстраха?!

У меня совсем другое дело: бумажнике монограммой ДФ я смазал норковым маслом, оставил на месяц на окне, а потом провернул в стиральной машине. Внутри водительские права, карточка из видеопроката (беру документальные фильмы, которые не смотрю, и выписываю журналы, которые не читаю; что же, хобби тоже менять приходится), кредитка, корешок билета в кино («Огненные всадники» в Варайети-центре), чеки (из банкоматов, винного, стрипклубов, заправки), служебный пропуск, фото Джен-Карен, неиспользованный рецепт на кодеин, визитки (из автомастерской, антикварного, студии звукозаписи). Копы просмотрели, не нашли ничего интересного и тут уже забыли.

В моём файле отчёт бригады «скорой помощи» и краткая история болезни. Водительские права наверняка «пробили»: нужно же им знать, нет ли у меня криминального прошлого, которое могло бы помочь в постановке диагноза. Джон Уинсент дважды гостил за решёткой, информация о моих юношеских правонарушениях закрыта, но её наличие проверить можно. Зато Дэниел Флетчер — богобоязненный налогоплательщик, ну разве что пару раз за парковку не платил, и то сознательно: полное отсутствие криминального прошлого вызывает повышенный интерес. Дэниел Флетчер никогда не лежал в больницах, в том числе психиатрических.

Приношу в управление автомобильным транспортом свидетельство о рождении, и они тут же интересуются, почему первые права я получаю в возрасте «хорошо за двадцать». «Вырос в маленьком городке на востоке, за руль садиться не приходилось». Разбирающийся в акцентах сказал бы, что я из Ист-Рутерфорда, штат Нью-Джерси. Никогда там не был, однако подделать счёт за коммунальные услуги и телефон с бронкским адресом, студенческую карточку Колумбийского университета (сданными из свидетельства о рождении и фотографией) — работёнка непыльная. Нужно время, внимательность, терпение и способность выхватывать отличительные особенности шрифтов — всем этим я обладаю в полной мере. Немного старания — и сдал занудный теоретический экзамен, потом вождение и стал настоящим Дэниелом Флетчером без криминального и психиатрического прошлого. Слабая сторона — отсутствие кредитной истории, которую ещё предстоит создать (частая смена квартир требует большого количества наличных), а за этим стоит долгая возня с управлением социального страхования (без номера соцстраха счёт не откроешь).

Трудовой книжки тоже нет, значит, её нужно изготовить для нового работодателя. Хотя, если нанимаешься водителем или курьером, босса больше волнует страховка, чем наличие опыта, поэтому такие должности для меня самые привлекательные. В общем, процесс сложный, и все подробности разве что агентам ФБР известны.

У детишек из колледжей есть развлечение, за которое они и другие любители экстрима частенько попадают за решётку. Прежде всего находишь на кладбище свежую могилу человека на пару лет старше, чем ты. Не все графства обмениваются информацией о рождённых-умерших, так что обмануть управление автомобильным транспортом проще простого. Пишешь администрации штата заявление с просьбой выдать новое свидетельство о рождении, приносишь в дорожную полицию вместе с платёжкой за квартиру или удостоверением личности с фотографией и в положенный срок получаешь права, на которых тебе двадцать один год.

Такое может (подчёркиваю, может) сработать, если для вечеринки нужно купить выпивку в магазине, у которого ещё ни разу не отзывали лицензию на торговлю спиртным. Такое может сработать, если в один год человек двадцать не станут оформлять права на одно и то же имя или если управление автомобильным транспортом не заметит такое невероятное совпадение.

На секунду перед глазами встаёт только что вышедшая из душа Кеара. Боже, как я соскучился! Всё, пора отсюда выбираться.

* * *

— В том, что вы нервничаете, ничего странного нет, — говорит эксперт. — Конечно, всё происходящее для вас в новинку. Давайте без обиняков: мне нужно задать несколько вопросов, собрать побольше информации, на основе которой я оценю ваше психическое состояние. Содержание разговора отразится только в моём отчёте. Всё остальное, за исключением признаний в преступлениях и намёков на суицид, строго конфиденциально. Экспертиза — своеобразная страховка для клиники, гарантия, что они не выписывают потенциального самоубийцу. Надеюсь, я ясно выразился?