— Ты не шутил, — медленно проговорила она. — Я и правда постоянно путешествую. Особенно последние три месяца.

Талос не ответил. Лицо его было непроницаемым. Ив бросила паспорт в чемодан со всеми этими откровенными вещами, чужими для нее.

Прислонившись к модной черной кровати с пологом, она еще раз обвела взглядом комнату и, тяжело вздохнув, сказала:

— Здесь ничего нет.

— Я же тебе говорил.

В отчаянии она подошла к книжной полке. На ней лежали лишь старые, выцветшие журналы мод и несколько тонких книг по этикету. Она взяла сверху популярную глянцевую книгу и в смятении прочла название: «Как заполучить своего мужчину?»

— С этим у тебя никогда не было проблем. — В голосе Талоса явственно слышался сарказм.

Как он может шутить, когда она так подавлена? Ив швырнула в него книжкой. Талос поймал ее в воздухе.

— Послушай, Ив, — сказал он спокойно, — все это не имеет значения.

— Имеет: эти вещи говорят мне о том, кто я на самом деле! — Она ткнула пальцем в гардероб. — Я заботилась лишь о своей внешности, игнорировала отчима, который меня так любил, и даже не потрудилась приехать домой на Рождество. — Слезы брызнули у нее из глаз. — И оставила его умирать в одиночестве, — прошептала она. — Как я могла быть такой жестокой?

Ив подняла пыльную фотографию в позолоченной рамке. На ней был изображен мужчина, задорно подмигивавший и обнимавший красивую темноволосую женщину, которая весело смеялась. Между ними стояла, улыбаясь беззубым ртом, маленькая пухленькая девочка.

Она долго всматривалась в людей на фотографии, но ничто не всплывало в ее памяти. Эти люди были ее родителями, но она не помнила их.

— Что ты там нашла?

— Ничего. Это не действует. — Ив бросила фотографию, и та, пролетев через всю комнату, ударилась о кровать. Она закрыла лицо руками. — Я не могу их вспомнить. Не могу!

Талос в три шага пересек комнату и взял ее за плечи.

— Я едва знал своих родителей, но меня это не расстраивало.

— Я потеряла семью. У меня нет дома, — проговорила она, борясь с комом в горле.

— Твой дом там, где я, — сказал он тихо.

Ив посмотрела на него. Солнечный свет, проникавший в комнату сквозь высокие окна, озарял его лицо и подсвечивал пылинки, плававшие в воздухе вокруг них по всей красно-черной спальне, подобно крошечным звездочкам.

— Позволь доказать это тебе. — Он медленно погладил пальцами ее обнаженные руки. — Выходи за меня замуж.

Электрический ток пробежал по ее рукам и спустился по телу. Она сдержала порыв приблизиться к нему, прижаться к его груди. Тряхнув головой, выдохнула:

— Я не могу.

— Почему? — разозлился Талос.

— Я не хочу, чтобы ты женился на мне из жалости!

Его руки обвили ее тело, лаская спину через платье. Она ощутила приятное скольжение черного шелка по коже и легкое прикосновение его пальцев.

— Жалость — последнее из чувств, которые я испытываю к тебе.

Ив закрыла глаза и, поддавшись желанию, прижалась к нему. Она жаждала его прикосновений. Хотела ощутить жар его тела.

— Давай уедем вместе, — прошептал он ей на ухо, крепче прижимая к себе. — Уедем в Афины и поженимся.

Она почувствовала тяжесть его тела, силу рук. Он был гораздо выше и могущественней ее. Его пальцы то нежно касались уголков ее губ, то гладили ее вдоль спины; она прижалась грудью к его торсу.

Посмотрев на него снизу вверх, она вздохнула:

— Я не могу просто сбежать. Я должна вернуть память, Талос. Не могу просто слоняться по миру, не зная, кто я такая. Не могу выйти за незнакомца, пусть он и отец моего ребенка…

— Тогда я отвезу тебя туда, где мы впервые встретились, где все началось. Я покажу тебе место, где впервые поцеловал тебя.

Ее тело будто стало ватным. Она смотрела на него с бешено бьющимся сердцем, невольно облизывая губы.

— Где это место?

Глаза Талоса горели страстью.

— В Венеции.

— Венеция, — выдохнула она.

Она смотрела на него, томясь желанием, но зная, что должна отказаться — должна остаться в Лондоне и записаться на прием к специалисту, которого рекомендовал доктор Бартлет. Но слова застряли у нее в горле. Она была побеждена своими романтическими мечтами. Побеждена им.

Талос коснулся ее нижней губы большим пальцем.

— Поедем в Венецию, — проговорил он едва различимо. — Я покажу тебе все. — Он прижимал ее к себе, обжигая взглядом, которому она не могла противиться. — А потом, — прошептал он, — ты выйдешь за меня замуж.

В водной глади еще отражалось солнце, когда они приземлившись в аэропорту Марко Поло, сели в моторную лодку. Сентябрьская погода радовала теплом. Они пересекли лагуну, проплыв мимо площади Святого Марка и моста Вздохов по пути к отелю.

Венеция. Талос никогда не думал, что вернется сюда.

Иногда, убеждал он себя, стоит изменить тактику в середине игры. Он приложит любые усилия, будет притворяться романтичным глупцом только ради того, чтобы склонить Ив к браку прежде, чем к ней вернется память.

Когда они переплывали канал, ее глаза сияли от изумления, пухлые розовые губы были приоткрыты — она восторженно разглядывала город.

И точно так же на Ив заглядывался каждый мужчина.

Ив приняла душ и переоделась в личном самолете, на котором они летели из Лондона. Ее темные волосы теперь ниспадали густыми блестящими волнами на обнаженные плечи, касаясь груди, явственно вырисовывавшейся под тонким красным трикотажным платьем, с которым сочеталась алая помада на губах. Платье, державшееся на тонких бретельках, низко обнажало ее большую упругую грудь и едва прикрывало бедра. Ее стройные ноги в остроносых туфлях на шпильках были просто восхитительны.

Талос не мог винить мужчин за их взгляды. Несмотря на то что сгорал от желания убить всех до одного.

Странно, подумал Талос, раньше он никогда так не ревновал ее. Он принимал это как должное — другие всегда желают то, чем он, Талос, обладает.

И вот впервые его буквально скрутило от ревности. Почему? Потому что Ив была беременна от него? Потому что он намеревался жениться на ней?

Жениться условно, напомнил он себе, только чтобы защитить ребенка. К ней он не испытывал ничего, кроме презрения. И нужно признаться, желания.

Талос крепче прижал Ив к себе. Она припала к его груди и, обвив руками шею, улыбнулась ему.

— Здесь так красиво! — Ее синие глаза сияли подобно колокольчикам на весеннем лугу. — Спасибо тебе за то, что привез меня в Венецию, наверное, это было так неудобно…