аккуратное личико с огромными голубыми глазами и губками бантиком, светлые блестящие волосы волнами лежали на плечах, а короткая меховая шубка смотрелась очень красиво и делала ее похожей на героиню какого-нибудь фильма.

И тем удивительнее было, что уже через секунду этот прелестный ротик раскрылся и оттуда сначала раздался дикий вопль, достойный баньши, а потом полился поток отборной площадной брани. Белов даже уважительно присвистнул.

– Ну извини нас! – он захлопал длинными ресницами и состроил лицо как у щеночка. – Сто раз извини! Что нам еще сказать, чтобы ты поняла, как нам жаль?

– Свои извинения можете себе в зад запихнуть и провернуть там пару раз, – оскалила она идеальные белые зубы. – Это айфон последней модели, он сто пятьдесят кусков стоит. А у него теперь все стекло в хлам и на корпусе трещина. Только выкинуть остается. Так что вернете мне деньги, и тогда я вас, так и быть, прощу.

– Что? – вскрикнула я. Сумма по моим меркам была фантастической, я даже не представляла себе, что телефоны могут быть такими дорогими. – Но у нас нет столько…

– Так, красавица, послушай, – вдруг перебил меня Белов, обращаясь к девушке. С него моментально слетела вся дурашливость, он говорил очень серьезно и весомо. – Это каток, здесь люди падают, а иногда и врезаются друг в друга. Это неизбежно. Я считаю так: взяла с собой на каток дорогую мобилку – будь готова раздолбать ее в хлам. Мы никакой ответственности за это не несем. Если бы здоровью какой-то вред причинили – да, ответили бы. А так ты сама плохо подумала, когда складывала свой айфон в задний карман. Так что извини еще раз, и всего хорошего.

Белов твердо взял меня за локоть и потащил за собой в противоположную от девушки сторону. Она молча посмотрела нам вслед, потом развернулась и ушла.

– Отпусти меня, – я наконец затормозила и вырвала у Белова свою руку. – Ты дебил! Полный идиот. Из-за тебя это все!

– Саня, подожди, – попытался он что-то возразить, но я только яростно сверкнула на него глазами.

– Мы из-за тебя испортили чужое имущество. А если она в суд на нас подаст?

– Нас оправдают, – уверенно ответил Белов.

Меня аж затрясло, когда я себе представила, что реально будет суд. А при мысли, что об этом узнают мои родители, меня в холодный пот бросило. И я тихо, зло проговорила:

– Отойди от меня, Белов. Я серьезно. Даже не приближайся. Видеть тебя не хочу.

Оттолкнулась и поехала в другую сторону. Он за мной не последовал. И слава Богу!

Я покаталась еще минут двадцать, но настроения не было совершенно. И даже то, что Белов почти сразу ушел с катка, не исправило ситуации.

Мрачная и расстроенная, я направилась в сторону раздевалок. Переоделась, сложила коньки в сумку, вышла в непроглядную зимнюю темноту, сделала буквально несколько шагов и вдруг меня схватили сзади, и чья-то огромная ладонь залепила мне рот. Я замычала, затрепыхалась, но руку тут же заменила липкая полоска скотча, на голове оказалось что-то темное, а меня подхватили и куда-то понесли.

Когда с меня все же сняли мешок, то я обнаружила себя на заднем сиденье машины. Тонированные стекла, черный кожаный салон и много-много места, словно я на диване оказалась. Рядом сидел огромный, похожий на гору мышц парень с каменным лицом и флегматично поглаживал большим пальцем пистолет. С другой стороны от него был… Белов. У него тоже был залеплен рот, скручены впереди руки, а глаза горели бешеной яростью.

– Поговорим еще раз? – нежно проговорил девичий голосок, и с переднего сиденья нам ласково улыбнулась та самая блондинка с катка.

Мы с Беловым дружно замычали в ответ, а наша знакомая рассмеялась.

– Мой папа, – с удовольствием проговорила она, – очень опасный человек. И работают на него не менее опасные люди. Правда, Семен?

Сидящий рядом со мной парень кивнул, ни на йоту не изменив выражения своего лица.

– Так что будьте зайками, иначе в следующий раз вас на такой же машине повезут не разговоры разговаривать, а далеко в лес, – пропела блондиночка. – И не в салоне, а в багажнике. Усекли? Так что вернете мне двести кусков за телефон, и мы с вами в расчете. Сём, документы их срисуй, чтобы надежней было.

Парень снова кивнул и без всякого стеснения стал шариться по моей сумке, нашел там студенческий билет и сфотал его на свой мобильник. Потом ту же операцию проделал и с Беловым, причем там ему повезло еще больше: у него в кармане куртки нашелся паспорт. Свои телефонные номера мы продиктовали этому бугаю сами, когда нам отодрали липкую ленту со ртов. Было ясно, что не та у нас ситуация, чтобы геройствовать и бросаться с голыми руками на тренированного парня, который, к тому же, еще и вооружен.

– Срок вам даю до… – она задумалась, – ну, допустим, до 2 января. Телефончик мой запишите: если вдруг бабло раньше соберете, звоните. Кстати, мы же так и не познакомились. Меня зовут Леля.

– А фамилия? – тут же среагировал Белов, явно собираясь выудить из нее как можно больше информации.

– Обойдешься, – фыркнула она. – Может, тебе еще адрес и пин-код от карты продиктовать?

– Леля, простите, – робко проговорила я. – А почему мы должны вам двести, если ваш телефон сто пятьдесят стоит?

– За моральный ущерб, – внушительно сказала она. – И скажите спасибо, что я вас на счетчик не поставила. Все, зайки, пока-пока! Выметайтесь, в следующий раз жду вас с денежками в клювике.

Двери открылись. Телохранитель Семен бесцеремонно, словно мешки с картошкой, вытряхнул нас на улицу, сел за руль, и гигантская черная тачка уехала, оставив нас в полной растерянности.

– Тварь, – пробормотал Белов, и в кои-то веки я была с ним согласна.

– И не говори. Ой! – я только сейчас заметила, что у него руки так и остались связанными. Вернее, стянутыми белыми пластмассовыми полосками. – А это… Надо нож найти, да?

– Зачем? – приподнял бровь Белов. – Это просто строительные стяжки. Я их сам сниму.

Он потянул руки в разные стороны, максимально широко, как ему это удавалось со стянутыми запястьями. При этом напрягся так сильно, что на кистях вздулись вены. А потом взял и со всего маху ударил скованными руками об собственное колено, одновременно разводя в сторону локти. Пластмассовая стяжка лопнула и отлетела в сторону, а он, морщась, стал массировать запястья, на которых отпечатались полоски.

– Ничего себе, – восхищенно выдохнула я, забыв в этот момент про глубину той задницы, в которой мы очутились. – Это было… это было… круто! Как в фильмах!

– Ерунда, –