Она скрестила на груди руки.

— Некоторое недопонимание, — повторила она.

— Я приехал, чтобы внести в это ясность, — сказал Алистер. — Лорд Гордмор в настоящее время болен, у него грипп, но я являюсь его партнером в этом проекте и знаком с мельчайшими подробностями. Уверен, что сумею рассеять все сомнения вашего батюшки.

— Если вы думаете, что мы всего лишь в чем-то сомневаемся, — сказала она, — то глубоко заблуждаетесь. Мы — а я уверена, что говорю от большинства землевладельцев Лонгледж-Хилла, — решительно протестуем против строительства канала.

— При всем моем уважении, мисс Олдридж, уверен, что предложение было неправильно понято и что джентльмены из района Лонгледжа справедливости ради дадут мне возможность разъяснить ситуацию. Поскольку ваш батюшка является самым крупным землевладельцем в округе, я хотел сначала поговорить с ним. Ведь отношение ваших соседей к этому проекту во многом зависит от того, как он это воспримет.

Уголки ее губ чуть приподнялись, напомнив улыбку его отца.

— Ладно, — сказала она. — Мы его поищем. Но сначала дайте мне несколько минут, чтобы переодеться во что-нибудь чистое и сухое. — Она жестом указала на свою одежду.

Алистер вспыхнул. Его настолько взволновали ее улыбка, и кожа, и запах, что он совершенно забыл о том, что она промокла и, наверное, озябла. А он заставил ее стоять здесь столько времени.

Нет, он решительно не хотел думать о том, как она будет раздеваться, расстегивать все эти пуговки, развязывать тесемки, расшнуровывать корсет.

Ни в коем случае.

Он сосредоточил все мысли на канале, угольных шахтах и паровых двигателях и извинился за свое невнимание.

Она с невозмутимым видом отмела его извинения, предложив расположиться поудобнее и закусить, и ушла, улыбаясь той самой улыбкой, которая и улыбкой-то не была.

Зимний сад, куда мисс Олдридж, переодетая в другое, столь же непривлекательное платье, повела Алистера, напоминал зимний сад принца-регента в Карлтон-Хаусе. Только у принца-регента зимний сад использовался главным образом для развлечений и растения по мере надобности переставлялись или выносились оттуда совсем, а у мистера Олдриджа растений было значительно больше, но их никто никуда не переносил.

Зимним садом это помещение тоже трудно было назвать. Это был скорее музей или библиотека растений.

Каждая разновидность была снабжена биркой с подробным описанием и перекрестными ссылками на другие экземпляры. То здесь, то там лежали прямо на земле раскрытые записные книги, содержащие дальнейшие замечания, написанные по латыни почерком, в котором Алистер узнал руку мистера Олдриджа.

Однако самого автора этих записей в зимнем саду, как видно, не было. Не было его ни возле дома, ни в теплицах, ни в цветниках.

Наконец один из садовников сказал им, что мистер Олдридж занят изучением жизни мхов на значительной высоте над уровнем моря. Садовник был почти уверен, что хозяина можно найти на холмах Эйбрахама, где он последнее время часто бывая.

Алистер не сомневался, что холмы Эйбрахама находятся в Мэтлок-Бате. Даже если бы он не обратил внимания на лесистые склоны и многочисленные скалы над ними, он не мог оставаться в неведении относительно их существования, потому что территория вокруг имения пестрила указателями и надписями, оповещающими об этом.

Ему не верилось, что он проделал весь этот путь по ужасной дороге, в то время как нужный ему человек находится в той самой деревне, из которой он приехал, и, возможно, в этот самый момент упал со скалы и сломал себе шею.

Он взглянул на мисс Олдридж, которая смотрела куда-то вдаль. Интересно, о чем она думала?

Он сказал себе, что ее мысли не имеют никакого значения. Он находится здесь по делу. Имеет значение только мнение ее отца.

— Видимо, ваш батюшка необычайно увлечен своим… гм-м, любимым занятием, — сказал он. — Не многие отважатся лазить по горам в это время года. Разве у мхов нет периода зимнего покоя, как у большинства растений?

— Понятия не имею, — ответила она.

Не переставая, лил ледяной моросящий дождь, и больная нога Алистера отреагировала на непогоду приступами внезапной острой боли. Мисс Олдридж, однако, продолжала идти куда-то в сторону от дома, и Алистер, прихрамывая, шел рядом с ней.

— Вы, кажется, не разделяете его увлечения, — сказал он,

— Это выше моего понимания, — ответила она. — Меня удивляет, что ему не хватает мхов и лишайников, которые можно найти в пределах собственного землевладения, и что в поисках их он добирается аж до реки Деруэнт. Однако он всегда поспевает домой к ужину, и мне кажется, что все эти прогулки по горам позволяют ему поддерживать себя в хорошей форме. А-а, вот и он.

Худощавый мужчина среднего роста появился из зарослей кустарника и направился к ним. Шляпа и плащ из непромокаемой ткани защищали его от непогоды. Обут он был в поношенные сапоги.

Когда мужчина подошел ближе, Алистер заметил явное семейное сходство. Хотя свою внешность мисс Олдридж, вероятно, унаследовала в основном от матери, ее волосы и глаза казались более молодым и ярким вариантом отцовских. У него с возрастом волосы скорее потускнели, чем поседели, а глаза стали водянисто-голубыми, хотя взгляд казался достаточно острым.

Когда их представили друг другу, мистер Олдридж, судя по всему, Алистера не узнал.

— Мистер Карсингтон написал тебе письмо, папа, — сказала мисс Олдридж. — Относительно канала лорда Гордмора. Ты назначил мистеру Карсингтону встречу на сегодня.

Мистер Олдридж нахмурил лоб.

— Вот как? — Он на мгновение задумался. — Ах, да. Канал. Знаете, именно так Смит сделал свои наблюдения. Поразительно, поразительно. И ископаемые остатки тоже. Очень любопытно. Ну, сэр, надеюсь, вы не откажетесь отужинать с нами? — С этими словами он ушел.

— Он должен навестить свои новые разновидности, — объяснила мисс Олдридж, — а потом переоденется к ужину. Зимой мы ужинаем рано, зато летом, следуя моде, поздно. Только к ужину отец появляется с точностью до минуты, ни разу не опоздал. Где бы ни путешествовал, какие бы ботанические загадки его ни занимали. — Советую вам принять его приглашение. В вашем распоряжении будет не менее двух часов, чтобы обсудить ваше дело.

— Почту за честь, — сказал Алистер. — Но у меня нет с собой подходящей одежды для ужина.

— Вы одеты элегантнее любого из тех, с кем нам доводилось ужинать за последнее десятилетие, — заметила мисс Олдридж. — Да папа и не заметит, во что вы одеты. А уж мне это вообще безразлично.

То, что мисс Олдридж мало волновали такие пустяки, как одежда, было правдой. Она редко замечала, кто во что одет, и чувствовала себя комфортнее, когда окружающие точно так же относились к ее одежде. Она одевалась просто, чтобы мужчины, с которыми ей приходилось иметь дело, воспринимали ее всерьез, чтобы слушали ее, а не глазели на нее, и чтобы не отвлекались от дела.