– Польщен заботой, госпожа Лорн. Но полеты – единственное, что помогает мне развеяться и успокоиться. А работа – это и вовсе мое все! Необходимо столько закончить…

– Тогда подумайте о том, что, не следя за здоровьем, вы можете вовсе лишиться возможности работать! А люди лишатся ваших открытий!

В мягком голосе слышалась такая непреклонная воля, что рух, подчиняясь, склонил голову и забормотал:

– Вы правы, госпожа Лорн. Что же, раз лекция отменена, то отправлюсь отдохнуть… Однако, нехорошо получается! Вы пришли ради меня, а я не могу пригласить вас! Единственное, что приходит в голову – помочь с контрамарками на другую, не менее интересную лекцию: «Ультрафиолетовое излучение – новое слово в криминалистике!» Насколько знаю, лектор – профессионал своего дела, проходит недалеко отсюда, и начало всего через час, а вам почти по профилю! – три замусоленных билета перекочевали в руки Рейма. – А мне пора, уж извините! Мое почтение, Рейм, госпожа Лорн!

– Может, вас проводить? – решился поддержать я знакомство. – Вы действительно не очень хорошо выглядите. Много времени это не займет, я как Пространственник…

– Благодарю, ни к чему, – хрипло, резко громыхнул Тербий Бронский и вновь закашлялся. – На Гибридном острове уже снята квартира, а на выходе с выставки поймать пролетку не составит труда. Но благодарю, было приятно познакомиться!

– Взаимно. Спасибо за совет и помощь. Поправляйте здоровье, – улыбнулся я рефлекторно. Когда инженер растворился в глубине парка, я для проформы уточнил: – Куда мы теперь? На лекцию?

– Может, не стоит? Если вы не против, мальчики, то пройдемся по другим, менее людным частям Имперских Садов? Подышим свежим воздухом, погуляем в тишине, благо погода просто прекрасная?

– Да, в это время года одно удовольствие любоваться природой! Виды же на Императорский дворец потрясающие!.. Ох! – мысленно отвесил себе оплеуху за слова, бегущие впереди разума. – Прошу прощения, мадмуазель Лорн…

То состояние, в котором она находилась… Это вызывало немалое уважение – девушка очень сильна, раз так спокойно относится к своим недостаткам. Я отчетливо понимал, что решение прибыть на выставку принято в угоду лишь одному. По тому за время прогулки меня терзало чувство неправильности, неловкости перед Лорн.

– Не стоит, господин Юрий, – Лорн улыбнулась в пространство. – Если я неспособна что-то делать, так почему должна обижаться, если другие это могут и даже любят? Или хуже того – отбирать радости жизни! Наоборот, я счастлива, что у Рейма и у вас, господин Юрий, имеются возможности, коих я лишена. Надеюсь, зависть не самый большой мой грех.

– Как по мне, у вас не может быть грехов, – со всей искренностью заверил я.

Глава 1. Технологии и ложь. Часть 4.

Переход из Аллеи Фонтанов в Парковые Просторы ознаменовала десятиметровая арка из причудливо кованной стальной сетки. В контуре оной с тихим треском бушевали тысячи и тысячи маленьких молний, создаваемых двумя исполинскими электрическими катушками в основании. Конструкция находилась над парковой дорожкой, уводившей в стену практически непроходимой растительности с густым подлеском, что так и дышала первобытной мощью и спокойствием.

– Просто потрясающее использование катушек Тилана! Высокочастотное напряжение для генерации пробоя, а сетка в качестве заземления! Как жаль, что ты, дорогая Лорн, не можешь этого видеть, невероятно красиво! Зря ты волновался, друг мой, что нам не понравится – это весьма впечатляюще и вдохновляюще!

– Рад, что тебе пришлось по душе! Однако, если позволишь, ты утверждаешь, что ложь – это искусство? – стоило тени деревьев лечь на плечи, я решился возродить зацепивший меня разговор. – Как, по-твоему, намеренное утаивание, искажение информации, частичное или полное, или вовсе подача изначально неверных данных – однозначное зло мира, может являться искусством? Ведь искусство – один из способов познания, что интересен и творцу, и окружающим. Подобное в основе противоречит понятию лжи!

– Эх, не умеешь ты наслаждаться моментом, друг мой! Ладно! Разве это не очевидно? Судя по взгляду, не особо… Давай попробую объяснить, как это вижу я! Полагаю, нагляднее всего сделать это на сегодняшних разговорах… хоть на прошедшем с Тербием Бронским. Скажи, мой друг, в чем и как он солгал? Не забудь отметить какое у тебя сложилось о нем мнение, исходя из этого?

– Как это связано с темой…

– Просто позволь, друг мой, мне полностью высказаться, и для начала ответь на вопрос!

Зубы скрежетнули, пока припоминал давешний диалог. Взгляд же скользил по белокаменные шпилям стены-периметра Императорского Дворца, что словно являлись продолжением парка – самыми высокими деревьями, растерявшими ветви и кору, но при этом не утратившими мощи и монументальности. Символ незыблемости и спокойствия Империи.

– Что же. Самое очевидное: он, мягко говоря, не особо обрадовался знакомству со мной, причем, более чем уверен, из-за того, что я Пространственник. Склонен предположить, из-за проблем с законом… Хотя лучше проверить данные. Также он был не до конца искренен, утверждая, что из-за болезни отправляется домой – он направился совершенно в противоположную сторону от ближайшего выхода, а полеты над Агемо запрещены. Скажу из личного опыта, удовольствие ниже среднего, когда на тебя гадят не только птицы, но, например, пегасы. Так вот, подобное говорит о том, что у него имеются дела в пределах Технической выставки, о которых не должен знать Пространственник. В общем, должен сказать, он весьма подозрительная личность.

– Немного информации для размышления. Тербий Бронский один из светочей современности, можно сказать, гений! Да просто отличный человек, с которым и научный диспут устроить, и душевно посидеть можно. Но он безумен как тортик!

– Разве тортики безумны?

– Само собой! Какой адекватный коржик захочет становиться бисквитом?

– А… – протянул я многозначительно, начиная сомневаться, кто тут «тортик».

– Он страдает душевным заболеванием, в простонародье называемой «Паранойей». Свято уверен, что за ним охотится тайный сыск Империи, СДО, Последних, Свободного города и Предтечи ведают, кто еще. Все потому, что он один из ведущих инженеров Хроно и занимается разработкой «изобретения, что опережает технический прогресс на сотню лет»! Одно то, что он пережил разговор с вами, говорит об огромной выдержке.

– Так зачем он с такой болезнью прибыл в сердце Империи, еще и на массовое выступление?

– Любовь к науке и технике у него на порядок сильнее любых фобий, за что к нему особое почтение. Кроме того, как-никак, именно в Империи живет подавляющая часть его вида, его родственников, –