Кузьме Воротникову и Агафону Неустроеву выстрелить из открывшихся внезапно окон флигеля из штуцера и карамультука. Не попасть с десяти — пятнадцати метров было невозможно, и потомок русского дружинника с последним оставшемся в седле грузином кулем попадали под ноги взвившихся на дыбы лошадей. Князь застрял ногой в стремени, и его конь протащил десяток метров, пока не упёрся в коновязь. Удалось и Сашке в бою поучаствовать. Последний грузинец, как раз шедший от сеновала, который по-хозяйски осматривал, при звуке выстрелов сначала бросился к князю, но увидев, как тот падает, развернулся и бросился за дом, грамотно уходя с линии обстрела. И как раз выбежал в сторону засевшего на чердаке Виктора Германовича. Тот из своего длинного ружья и выпалил. Отдача чуть его с ног не снесла и ружьё из рук выпало, а плечо правое прилично отсушило, так что и зарядить второй раз бы не получилось. Быстро так точно бы не получилось. А только не понадобилось. Пуля в живот конюха этого пригвоздила к земле, а выбежавшие потом из дома ветераны кинжалами добили двоих подранков.

Так что план с кавказскими овчарками в качестве отвлекающего манёвра не понадобился. Через пять минут после начала операции «Шота Руставели» она была успешно завершена. Все шестеро гостей получили угощения несовместимые с пищеварением.

Глава 3

Событие третье

Фотография может поблекнуть, безделушка может потеряться, бюст Вагнера может разбиться, но когда-либо проглотивший пищу в байрейтском ресторане будет носить её в себе до гробовой доски.

Марк Твен

Так про дом. Четыре тысячи ушло на саму покупку. Потом около тысячи рублей пришлось отвалить плотникам, чтобы они перекрыли крышу новой доской, оббили второй этаж дощечкой под паркет ёлочкой, заменили все ставни на окнах и стёкла. За пять окон пришлось половину этой суммы отдать. Хоть бросай все дела и завод по производству стекла открывай. Такие деньжищи там крутятся. К сожалению, никаких знаний по производству стекла у Коха не было. На этом траты не кончились, почти те же пять тысяч пришлось выложить за баню с большой кедровой купелью, сеновал, каретник и конюшню, благо в отличие от предыдущего дома Ксении и князя Болоховского земли было предостаточно. Участок соток в двадцать. Даже домик на дереве для племянников удалось построить, за домом примыкая почти к забору росло три большие липы, вот между ними организовали настил, сделали домик и две лестницы смастерили, одну вертикальную и одну с приличным наклоном, которую зимой, настелив доски, можно в роскошную горку превратить.

Ну и две тысячи рублей ушло на внутренний ремонт и замену мебели. Итого двенадцать тысяч. Если бы все эти деньги нужно было за раз выложить, то Кох бы разорился, а так всё это действо затянулось чуть не на год и больше головной боли приносило, чем трат. Виктор Германович понимал теперь людей, жалующихся в его времени на русских строителей. Лучше, типа, таджиков нанять, тоже за ними следить надо, но хоть не уходят в запой. Нанятые им бригады исчезали регулярно, только рассчитаешься за часть работы и бамс нет плотников неделю, потом приходят опухшие и просят на опохмел, а то работать не в мочь.

— А работать? Когда?

— Ой, вашество, ты не боись, всё сробим. Тут ведь великий праздник был — 13 июня — Вознесение Господне. Как не отметить? Мы счас поправимся и как возьмёмся, как возь… ик… ся, только счепки полетят. Не беспокойтясь, вашество.

Закончили. Все закончили. Прямо облегчение на один день. Потому что… Нет, ну хотелось по возможности родственникам помочь. Плохо жили. Не нищета, но близко к тому. А тут трое пацанов. И если деньги есть, то не помочь единственным близким людям на этом свете — грех. Только начиналось всё не с целью помощи сестре и её мужу, а с целью получить их дом себе. Старый. В нём Сашка собирался сделать суперэлитный ресторан и спаивать там местную верхушку своими эксклюзивными самогонами. А на закуску готовить мильёнщикам блюда из будущего, в том числе и с использованием картофеля. Там один салат оливье на ура пойдёт. И он ещё точно не изобретен. Как там его Люсьен, кажется, Оливье ещё и не родился. Опять же кто мешает изобрести салат с крабовыми палочками, рисом и яйцом. Нет крабовых палочек? Ну, и ладно — зато есть раки они не дёшевы, так и салат эксклюзивный будет стоить не пять копеек. Паштетик из гусиной печёнки, обозвать красиво Фуа-гра, и пожалуйте пару рубликов за порцию при том, что гусь сейчас на рынке в Туле всего 20 копеек стоит, а печёнка из одного гуся как раз и будет порцией, можно и не издеваться над птицей перекармливая его. Ну, возьми два гуся. Жирная должна быть? Добавь масла подсолнечного.

И тут главное, что ресторан сей должен быть в центре города. Куда уж лучше, чем улица мильёнщиков — Коробковая. Прямо рядом Кремль. И ресторан должен быть маленьким. Камерным. На верху в доме, где сейчас обитают Болоховские, четыре небольшие комнаты. Почему бы их не превратить в четыре отдельных апартамента для поглощения небольшой компанией изысканных кушаний и напитков. Пришёл купец с деловым партнёром договор заключить… Пожалуйте ваша милость у нас сегодня в меню настоящий грушевый кальвадос из Пьемонту и к нему очень советую картофельные зразы с котлетой по-киевски. М! Пальчики-с проглотите-с. А на десерт секретное блюдо-с, Вашество, от него прямо всю ночь… ну, вы понимаете-с. А чего, нам сельдерея с петрушкой не жалко. Семена сельдерея добыли в Москве, точнее на северной окраине Москвы (за Сухаревой башней), в Аптекарском огороде, что ещё сам Пётр первый организовал, и размножили. На половину Тулы теперь хватит.

Нужно ещё изюминку. И её Виктор Германович придумал. Для каждого зала будет своя подавальщица. Чего уж четыре дворовые девки стоят чуть больше ста рублей. Правда, купчая стоит тех же денег. Девка двадцать пять рублей и оформление купчей двадцать пять. Ну, двести рублей не самые большие деньги. И одеть этих подавальщиц в парадную школьную форму из восьмидесятых годов. Это будет такой эксклюзив, что народ за месяц будет кабинеты заказывать. И никакого интима, даже за касания девицы штраф пять рублей. Потом распалившись и сельдерея откушав, может спокойно купчина или гусар в номера отправляться. А тут только поглядеть. Коротенькое коричневое платье с белым передничком, из которого торчат одетые в белые гольфики стройненькие ножки. Нда. Вышибалу ещё надо,