кило серебра получилось. Все эти рубли собирались три года с помощью продажи «лекарств» спиртосодержащих. Теперь осталось только выкупить у банка «Басково», и больше никогда не иметь с этим обдираловом дела.

Третьим делом было покупка лошадей для конезавода. Тут случился интересный эпизод. Сашка, заработав немного денег на торговле щенками кавказских овчарок, решил прикупить ещё одну кобылу высокую на базаре в Туле, приехал, прошлись они с Павлидисом и Николаем Ивановичем по конному рынку и разочаровавшись решили уже двигать восвояси. Ничего высокого не наблюдалось. И тут, проходя мимо приличной толпы у самого входа, Сашка услышал знакомое слово «Суффольский панч». Это ведь его вороная пара этой породы. Кох сразу в толпу вклинился. Там жеребёнка продавали. Такого ярко-рыжего. Чуть не красного.

— Это настоящий «Суффольский панч»! — напирал голосом продавец, чернявый высокий мужик в кафтане приталенном, такого же рыжего цвета.

— Хрен тебе в зад! Суффольские лошади, в отличие от большинства тяжеловозов, не имеют щетки или выраженного оволосения на ногах. А у тебя, вон, ноги в чулках. Не Суффольская эта лошадка, — спорщик был явно не беден. Ходил в сюртуке и панталонах серых. Высокие мягкой кожи сапоги. Перчатки такие же и высокий цилиндр на голове. Но не дворянин, судя по всему. Разве дворянин будет с мещанином в спор вступать, да ещё хрен тому в зад совать.

— Николай Иванович, а у наших лошадей ведь тоже волосы на ногах, — Сашка потянул зятя поближе к спорщикам.

— А ведь и действительно, — князь и сам теперь пробивался более решительно к оппонентам лошадиным.

— Что же это за порода, по-вашему, любезный? Вона цвет-то какой. Как огонь — главный признак породы, — чернявый не сдавался.

— Думаю — это Клайдсдейл. Тоже с берегов Англии тяжеловоз. Но из Шотландии. На Шайров не похоже. Те повыше. Там в холке и за сажень будет. И ноги по-другому задние поставлены. Нет. точно — это лошадка породы Клейдесдаль или Клайдсдейл, по-разному произносят, видел таких в Глазго. А расцветка, так что масть, может быть, разная она у шотландских тяжеловозов. Может и такой быть. Клейдесдаль обычно гнедой масти, но встречаются также пегие, черные и серые. Большинство из них имеют белые отметины, в том числе белые на морде, ступнях и голенях, а также случайные пятна на теле. Прямо как у вас, милейший. Пятна-то на ногах есть. И на брюхе снизу. Определённо — Клайдсдейл.

— Товарищ… Господин хороший, а можно попросить у вас консультацию? — подёргал за рукав Сашка знатока и путешественника.

Незнакомец развернулся и презрительно глянул на дауна, что с ним позволил заговорить, но тут в разговор вступил Николай Иванович.

— Князь Болоховский. А это мой шурин — тоже князь Болоховский. Так, что согласны посмотреть наших лошадок, а то мы по невежеству тоже считали, что у нас Суффольские лошади. Пара. А вас послушали сейчас и засомневались.

При словах «князь» презрение в глазах «знатока» сменилось на почитание. Умеют же. Прямо по Чехову.

— С удовольствие посмотрю ваших лошадок, Ваша Светлость.

После осмотра пары вороных, товарищ чесать затылок не стал, покивал своим мыслям и изрёк:

— Это, Ваша Светлость, точно не Суффольский панч. Готов об заклад биться. А вот что это — вопрос, по мне так кобылка была из породы Клайдсдейл, а огулял её шайр вороной масти. Белых пятен нет, и рост высоковат для клайдсдейлов, а для шайров в холке маловаты. Точно — помесь. А лошади знатные. Могу вас поздравить, загляденье. Хм. Извините, Ваша Светлость, а не согласитесь вы жеребца предоставлять для случки. Я этим промышляю. Сто рублей за использование, так сказать, если будет ваше, Ваша Светлость, положительное решение.

Согласились тогда. И не пожалели. Господин Ивлев за три прошедших года заработал на Вороне много, только сто рублей за удовольствие Вороном доставленные кобылкам разово превратились в пять почти тысяч рублей, которые потратили на покупку через того же Александра Ивлева одного вороного шайра и трёх фризов.

В Москве тогда Сашка купил ещё одну кобылу вороную породы Клайдсдейл и трёх огромных шайров. Жеребец правда был не вороной, а серый, а у кобыл обеих были белые отметина на ногах и лбу, но для выведения породы вороных великанов кобыл точно использовать можно, ну, в жеребец пойдёт в услужение господину Ивлеву. Пусть приносит денежку малую.

Глава 2

Событие второе

Первым стреляет тот, кто стреляет первым, остальное придумывается в оправдание, если застрелили не того или не тех.

Анатолий Алексеевич Азольский (1930–2008) — русский писатель

Пять лет пролетело. Или проползло? Ну, нет, всё же пролетело. Только вот, кажется, очнулся дурень — дурнем с игрушечной удочкой в руках на берегу болотца, бывшего когда-то озером. Или прудом, точнее, выкопан же был сей водоём. И раз — уже пять лет. Через две недели будет Александру Сергеевичу Болоховскому двадцать один годик, и он станет совершеннолетним, избавится от опеки зятя.

Какие изменения? А чего? Есть изменения. Подрос Сашка. И прилично. Был в районе метра шестидесяти, а теперь метр семьдесят пять и это точная цифра. Разве миллиметр туда — сюда. Сам себе линеек метрических Кох понаделал.

Сейчас в ходу английские меры длины. Фут, дюйм, линия, точка. Есть всякие аршины, но его точного размера Виктор Германович не знал. Что-то около семидесяти сантиметров. А вот фут, зато, известен точно — 30.48 см. И дюйм, следовательно, раз их 12 в футе — 2.54 см. Кроме того, вдруг чего забылось или перепутал, так Сашка не поленился, зашёл в конструкторский отдел на Тульском оружейном заводе и поинтересовался, а нет ли у них пересчёта на меры длинны, что ввёл Наполеон. Оказалось, что не только таблица есть, но и линейка метровая. Сашка на неё надеяться не стал и сделал несколько своих, используя таблицу, что нашлась у оружейников. С одной стороны метрические риски, с другой дюймовые. Удобно. Главное — теперь сам не запутаешься.

По этой линейке и определил рост. Получилось ровно один метр семьдесят пять сантиметров. Ну, не богатырь, по словам Ксении, отец был высокий. На голову выше матери. А Ксения пошла видимо в отца и сейчас была с Сашку ростом и сантиметров на пять выше мужа.

Но всё, уже два года не растет Сашка. Что ещё? Говорит он нормально теперь. Только в минуты сильного волнения или гнева в мозгу шестерёнки проворачиваются и начинает он согласные проглатывать. Редко бывает. Ну и продолжает