с мужем многое стало неактуально, но я отмашки не давала. Тогда, кто…

— Ангелина Витальевна, — ко мне спешила старший менеджер, — добрый день. Мы не ожидали, что вы будете так рано… Хотели позвонить… — Владлена Сергеевна чувствовала себя явно смущенной. — В общем, нам позвонили из спонсорского комитета и настоятельно рекомендовали отменить вашу выставку. Они отозвали финансирование. Простите.

— Что? — тихо обронила. Неужели Тимур? Главным спонсором галереи была «Истра» — инвестиционная компания, которой управлял муж. Деньги семьи там крутились. Он предлагал купить мне галерею в собственность, но это перебор. Это как купить диплом и рассказывать всем, что ты крутой специалист. Я отказалась. Я ведь не думала, что выйдет так… Мог ли он отозвать финансирование? Перекрыть мне кислород?

— Ангелина! — навстречу бежала Карина. Она выполняла роль моего агента. Вся организация была на ней.

Мы учились вместе. Рисунок ей не давался, зато способности к продвижению феноменальные. Она единственная, с кем общалась из институтской тусовки. Я вышла замуж в двадцать лет, не до дружбы было.

— Пойдем, покурим, — обвила локоть и вывела меня из здания.

Мы сели в кафе. Взяли по смузи. Молча пили. Карина ждала. Я переваривала.

— Что случилось, Гель?

Я затравленно посмотрела на нее. Тимур пытался прогнуть меня, показывал, кто в доме хозяин, что я без него никто и ничего не стою. Что одна никогда не справлюсь. Вот как обо мне на самом деле думал муж: иждивенка ни на что не годная. Даже выносить и родить здорового ребенка.

— Кажется, я развожусь, — проговорила, не веря, что произнесла это вслух. Похоже пошел отсчет пяти стадий принятия.

— В смысле? — ахнула Карина. — Ты же беременна! — она единственная, кто не из семьи был в курсе. Ну и Марьяна с мужем. Они достаточно часто бывали в нашем доме, чтобы скрыть такое. Она вообще очень наблюдательная женщина.

— Это не важно. Для него не важно… — большего объяснить не могла.

— Слышь, подруга, — осторожно начала Карина. — А твой случайно любовницу не завел? Мужики так козлят, когда другой увлекаются.

— Что?.. — я не могла в голове уложить ее предположение. Тимур не мог. — Нет… Не может быть… — хотела звучать уверенной, но выходило жалко. — Уфф… — низ живота потянуло.

— Прости, дорогая, — Карина спохватилась. — Прости, пожалуйста. Это я дура своего козлину вспомнила. Прости…

Домой вернулась разбитой. Родные стены совсем не помогали: все как обычно, но я смотрела на это место иначе. Просторная гостиная с голубым диваном и яркими синими подушками, пушистый ковер у камина, а на нем безделушки, привезенные из разных уголков мира, в коридоре уютная лежанка Шрека. Он и сам лично встречал меня, виляя хвостом. Мы завели щенка после первой неудачной беременности. Наш ушастый сынок.

— Привет, — потрепала коричневую лощеную холку, — пойдем ужинать, — поманила за собой.

Я еще два часа нарезала круги по Москве, думала о своей жизни. Несколько раз порывалась позвонить мужу. Уверена, он ждал моей капитуляции. Ему важно быть победителем во всем, последнее слово всегда за Тимуром, а я… Кажется, мои чувства больше не важны. Ломает меня об колено без всякой жалости.

Любовница…

Крутилось в голове слова Карины. Возможно ли? Тимур не давал повод. Я не помню, чтобы замечала что-то подозрительное. Он очень красивый мужчина. Властный. Сильный. Дерзкий. Сексуальный. Богатый. Женщины заглядывались, флиртовали, кокетничали, но муж смотрел с высокомерной ухмылкой. Тим не сильно обременен моралью и по молодости не отличался избирательностью в сексе — сам говорил. Но мне клялся, что единственная. Что всегда буду только я. Неужели лгал…

Я медленно поднималась наверх, рассматривая висевшие на стенах картины. В основном мои, но были и реплики известных полотен. Вот кажется и все, что было моего в этом доме. У меня же по факту ничего нет, кроме машины, подаренной мужем, и оформленной на мое имя карточки от его счета в банке. И уверенности, что «мы» — это навсегда. Тимур прав: я ничего не имела своего, просто была рядом с ним. Была женой властного богатого мужчины. Раньше думала, что этого достаточно, оказалось, что нет. Возможно, завтра стану никем для него. Мать-одиночка ребенка с особенностями развития…

Тимур не звонил. В воскресенье, чтобы занять руки, начала собирать вещи. Я не знала, чем кончится наша ссора, но мысленно пыталась подготовиться. Получалось плохо: все из рук валилось, волнами накрывало слезами и злостью: поочередно, но чаще одновременно. Казалось, что это сюрреализм какой-то. С нами это не могло произойти! Как два искренне любящих человека встали на тропу войны?! Почему один хотел убить, другой дать жизнь? Может, меня осудят и скажут, что не нужно плодить неполноценных детей, но… Он ведь мой. И есть шансы на ошибку. Альбер Ромович — врач с именем, и на консилиум собрал лучших генетиков и акушеров Москвы, но… Никогда не прощу, если убью ребенка. Любого. Это ведь частичка меня и Тимура…

В понедельник утром заметила, что к дому подъехала машина. На экране домофона — суровое лицо Марата Загитова. Известного московского адвоката. Адвоката Тимура…

Я открыла ему дверь. Мы просто смотрели друг на друга: он не решался начать, а я боялась спросить.

— Здравствуй, Ангелина, — произнес, ожидая, когда приглашу в дом. Я отошла от двери.

— Хочешь чего-нибудь? Я завтрак готовлю.

— Нет, спасибо, — Марат был бесстрастен. — Ангелина, меня прислал Тимур.

— Он хочет развестись… — я не спрашивала. Просто вслух произнесла. Может, тогда поверю. Это уже не шутка и не шантаж. Вовлечены посторонние люди. Это серьезно. — Я ведь беременна, Марат. Ты знаешь?

Я тоже знала законы. Муж не может развестись с беременной женой. Но готова ли я удерживать его, только потому что могу? Тимур не хочет быть с нами. Не желает ничего знать о нашем сыне. Либо аборт, либо никак.

— Да, — сухо ответил. — По закону ты могла бы быть защищена от развода до исполнения ребенку года, но если ты решаешься оставить плод, заведомо обреченный на инвалидность или даже смерть, то муж вправе развестись с тобой, — сыпал терминами и апеллировал к юридическим тонкостям. — Это как в случае со смертельной болезнью, если люди поженились, а один из супругов скрыл сей