среднем 4 процента[17]. С 1980 года экономика Китая росла на 10 процентов в год. Согласно «правилу 72»[18] (нужно разделить 72 на показатель ежегодного прироста, чтобы определить, когда экономика или инвестиции удвоятся), китайская экономика удваивается каждые семь лет.

Чтобы оценить, насколько это достижение замечательно, требуется более длительный срок. В восемнадцатом столетии Британия начала Промышленную революцию, породив известный нам современный мир. В 1776 году Адам Смит опубликовал книгу «Богатство народов», где объяснялось, как после тысячелетия нищеты рыночный капитализм создает достаток и новый средний класс. Семнадцать лет спустя в Китай прибыл эмиссар короля Георга III (того самого «безумного короля Георга», что проиграл американскую Войну за независимость); он предложил установить дипломатические отношения между двумя государствами. На ту пору труд британских рабочих был в целом намного производительнее труда китайских рабочих. Китайцы, как заведено от века, если угодно, превосходили прочих числом, однако прозябали в бедности. К исходу каждого трудового дня результат усилий китайского рабочего едва позволял прокормиться ему самому и его семье, вследствие чего почти не образовывалось излишков, на которые государство могло бы содержать армию или вкладывать средства в иные институты, например в развитие военно-морского флота (так дело обстояло более четырех тысячелетий, не считая единственного краткого полувекового исключения[19][20]), для расширения своих границ и своего влияния. Ныне продуктивность рабочих в Китае равняется четверти американской. Если в последующие два десятилетия она достигнет хотя бы половины американской, китайская экономика вдвое превзойдет по объему экономику США. А если мы сравняемся по производительности, экономика Китая будет вчетверо больше экономики США.

Эта элементарная арифметика является серьезной помехой для стремлений Вашингтона «сбалансировать» растущее могущество Китая. В 2011 году под громкие аплодисменты тогдашний госсекретарь Хиллари Клинтон объявила о важном «повороте» американской внешней политики, суть которого заключалась в перенаправлении внимания и ресурсов с Ближнего Востока на Азию. Процитирую также президента Обаму: «После десяти лет, на протяжении которых мы участвовали в двух войнах, обошедшихся нам очень дорого, по расходам и по потерям, США сосредотачивают внимание на огромном потенциале Азиатско-Тихоокеанского региона»[21][22]. Президент обещал усилить дипломатическое, экономическое и военное присутствие Америки в этом регионе и обозначил решимость США противостоять росту влияния Китая в регионе. Сам Обама считал это «сбалансирование» одним из основных внешнеполитических достижений своей администрации.

Будучи помощником госсекретаря при президенте Обаме и государственном секретаре Клинтон, Курт Кэмпбелл возглавил эту инициативу. Его книга «Разворот: Будущее американской политики в Азии» (2016) старательно оправдывает предложенное «общее сбалансирование» и доказывает, что это не просто благие намерения. Однако, несмотря на все усилия, Кэмпбеллу не удалось найти много количественных показателей в пользу такого утверждения. Разворот политики трудно обнаружить, как ни измеряй – будь то с учетом концентрации внимания президента, по времени, затраченному на заседания Совета национальной безопасности, по числу встреч с руководителями стран региона, по количеству перелетов, по числу военных и торговых кораблей или по объему выделяемых средств. Продолжающиеся войны в Ираке и Афганистане, наряду с новыми (в Сирии и против ИГИЛ на Ближнем Востоке), фактически монополизировали внешнеполитическую повестку администрации и доминировали среди президентских забот все восемь лет пребывания Обамы на посту. Как заметил один из чиновников Белого дома: «Лично у меня не возникало ощущения, будто мы и вправду отвернулись от Ближнего Востока. Около 80 процентов общих собраний в Совете национальной безопасности были посвящены именно Ближнему Востоку»[23].

Даже не фокусируйся американское внимание на других регионах, Вашингтону было бы крайне сложно игнорировать законы экономической гравитации. Сравним относительный вес экономик США и Китая, как если бы они были двумя прямыми конкурентами. Вывод совершенно очевиден – и весьма неприятен. Американцы обсуждали, стоит ли слабее давить левой ногой (Ближний Восток) и перенести основную тяжесть на правую (Азия). Между тем Китай просто продолжал развиваться, втрое опережая США по темпам роста. В результате Америка оказалась настолько в неудобном положении, что грозит вот-вот опрокинуться.

Таков подтекст первого вопроса моей викторины, предваряющей лекцию. Второй вопрос рассеивает иные заблуждения. Студентов спрашивают, когда США могут оказаться вторыми. В каком году Китай может обогнать Соединенные Штаты Америки и стать державой номер один по количеству автомобилей, крупнейшим рынком предметов роскоши или даже самой большой в мире экономикой?

Большинство студентов испытывают потрясение, когда узнают, что по основным показателям Китай уже превзошел США. Китай является крупнейшим в мире производителем кораблей, стали, алюминия, мебели, одежды, текстиля, сотовых телефонов и компьютеров[24]. Еще большее потрясение вызывает осознание того факта, что Китай также является крупнейшим в мире потребителем большинства товаров. Америка была родиной автомобиля как массового товара, но Китай сегодня сделался самым крупным автопроизводителем и крупнейшим автомобильным рынком. Китайские потребители в 2015 году приобрели двадцать миллионов автомобилей – на три миллиона больше, чем было продано в США[25]. Кроме того, Китай также является крупнейшим мировым рынком сотовой телефонии и электронной коммерции и располагает наибольшим количеством пользователей Интернета[26]. Он импортирует больше нефти, потребляет больше энергии и добывает больше солнечной энергии, чем любое другое государство[27]. Вдобавок (это, может быть, наиболее уязвляющий факт для самоуверенной Америки) в 2016 году – как и после мирового финансового кризиса 2008 года – Китай выступил первичным драйвером глобального экономического роста[28].

Это же невозможно!

Для американцев, что росли в мире, где Америка была державой номер один (то есть для каждого гражданина США с 1870 года), сама мысль о том, что Китай способен заместить США в роли крупнейшей экономики мира, кажется немыслимой. Многие американцы считают экономическое превосходство неотъемлемым правом своей страны и даже, если хотите, частью национальной идентичности.

Неоспоримое пребывание Америки на вершине мира позволяет объяснить тот переполох, который случился на совместном заседании Международного валютного фонда и Всемирного банка в Вашингтоне в 2014 году, когда МВФ представил свой ежегодный доклад о глобальной экономике. Газетные заголовки кричали: «Америка стала № 2!» Процитирую обзор «Маркет уотч»: «Не существует способа сказать это аккуратно, поэтому скажем без обиняков: мы больше не являемся номером один»[29]. Газета «Файненшл таймс» подытожила доклад МВФ чуть более содержательно: «Теперь все официально. В 2014 году размер американской экономики, по оценкам МВФ, составил 17,4 триллиона долларов, а размер китайской экономики – 17,6 триллиона долларов». Далее газета отмечала, что «еще в 2005 году экономика Китая была меньше половины американской. К 2019 году МВФ ожидает, что она окажется на 20 процентов больше»