меньше. Начинались заморозки по утрам. Мы были одеты тепло: в тулупы и полушубки, теплые платки и меховые шапки, а они все в осенних тоненьких шинелях и хлопчатобумажных кальсонах, из теплого у них были только шерстяные перчатки и шарфы. И вот проезжают телеги мимо нас, как вдруг один немец спрыгивает с телеги, подбегает ко мне и срывает с меня мою добротную овчинную шапку, и заскакивает назад на обоз как ни в чем не бывало. Злость обуяла меня: да как этот басурманин смел позариться на чужое, али его это одежа? Гнев застлал мне глаза, и ринулся я со всех сил догонять телегу, дабы возвратить свою шапку. Да, куда мне, старику, было догнать их. Бежал я, кричал, да и упал лицом в осеннюю грязь. От обиды и ненависти все внутри переворачивалось. Тут маленький худой немчик голубоглазый с другого обоза соскочил, подбежал, поднял меня, помог отряхнуть мой тулуп и приставил палец к рту:

– Тсс, – и показал жестом выстрел в голову. – Цурюк, цурюк, – непрестанно повторял он, показывая глазами на толпу моих соседей, которые с ужасом наблюдали за происходящим. Он помог отряхнуться и подтолкнул назад, мол, возвращайся.

Увидев его полные страха глаза, понял, что правда могу сегодня погибнуть ни за что, за шапку. Махнул рукой и поплелся к своим. Один в поле не воин – не зря люди эту пословицу придумали.

После того, как прошли обозы с солдатами, через нашу деревню пошли танки нескончаемым потоком.

– Так… и что я хочу сказать вам, ребятушки? Смысл этой истории в том, что вместе мы – сила, и вместе мы можем победить любое зло и защитить нашу прекрасную Родину. Эта война – пример героического подвига, который веками будут помнить потомки. Вы – дети великих воинов.

Чего не смог я, старый дед, тогда сделать один на дороге: противостоять врагу – сделала наша доблестная Красная Армия – ваши отцы. Запомните это, дети.

Смерть и самоубийца

Вот уже час он нервно вышагивал по комнате, иногда подбегая к компьютеру и вбивая что-то в поисковик. Прочитав стоя несколько статей, отходил и опять продолжал мерить шагами комнату.

– Что же выбрать, что же выбрать? Виселица? Да нет. Отпадает. Уж очень мой труп будет жалко выглядеть. Да и что частенько бывает с ними? Брр… Нет, позор мне такой даже после смерти не нужен. Так что же тогда? Кетамин? Опиаты? Вены я вряд ли решусь перерезать – очень больно.

Дорогой читатель, вы уже, наверное, решили, что молодой человек, что ходит по этой маленькой пыльной комнатушке, в больших очках с диоптриями, в сером свитере и полосатым шарфом, замотанным на шее – сумасшедший? Совсем нет, скорее, его можно назвать отчаявшимся…

Тут глаза молодого человека загорелись решительным огнем. Он опять подскочил к компьютеру.

– Все: решено! Значит, много-много кетамина и водки. Вроде убьет и наверняка.

Он побежал трусцой на серую безликую, выкрашенную масляной краской кухню. Там он вытряс из аптечного чемоданчика на стол маленькие бутыльки и конвалюты с таблетками. Решительно схватив пару пузырьков, парень подошел к холодильнику, достал соленый огурец, бутылку охлажденной водки и направился обратно в комнату.

– Ну-с, товарищ Петр Васильевич, прощай. Пожил ты немного на этой Земле: всего каких-то 29 лет. Пользы, как таракан какой-нибудь, ты человечеству не принес. Друзьям ты не нужен. У них свои друзья, более веселые и простые. Да и любимой у тебя нет. Ушла. Так что мир ничего не потеряет с твоей смертью. Жаль только, что, наверное, попадешь ты в ад, если он существует. Если же его нет, то будет опять реинкарнация. В таком случае в другой жизни тебе достанется нелегкая карма. Палка о двух концах. Так и так – мне крышка. Куда ни плюнь… Во дела…

Он с пылом произносил свой монолог, сидя в кресле у журнального столика, держа в одной руке полный стакан водки, а в другой – пузырек с таблетками и глядя на свое отражение в полированном серванте, что стоял напротив.

– Ну, бывай, друг, – произнес Петр и поднес пузырек ко рту. И, не успев опрокинуть его, вздрогнул от резкого настойчивого звонка в дверь. Кто-то, не переставая требовательно жать на кнопку звонка, ломился в квартиру.

У молодого человека зазвенело в ушах от пронзительного звука. Он недовольно дернул головой, поставил пузырек с таблетками и стакан с водкой на столик и пошел открывать дверь.

– Кто там? Кто? – недовольно спросил Петр.

– Милостивый государь, не соблаговолите ли вы отпереть эту дверь? У меня к вам поручение от моего начальства. Я по личному делу, которое касается вас в первую очередь.

– Хм, кто бы это мог быть? – задумчиво пробормотал парень. – Ведь с работы я вчера уволился. Странно.

Делать уже было нечего. Петр немного помешкал, но, вспомнив, что только что он собирался покончить с собой и ему теперь нечего бояться бандитов, решительно распахнул дверь.

На пороге стоял маленький хлипкий субъект в застегнутом на все пуговицы черном пальто, в смешном немодном головном уборе – шляпе-котелке. Тонкие черные усики подрагивали над верхней губой каждый раз, когда незнакомец произносил слово. Круглые темные с длинными ресницами глаза его смотрели с каким-то укором. Петру даже показалось, что он видит в этих темных озерцах свое отражение.

– Честь имею, Петр Васильевич, – представился молодой человек.

– Чем я обязан вашему визиту в мои скромные апартаменты?

– Ах, увольте меня, пожалуйста, от вашей показной любезности. Я знаю, вы мне не рады. Видимо, я вас отвлек от чего-то важного.

– Ну, в общем-то, да, – нахмурился Петр, – я был занят. В любом случае входите, раз уже пришли. Проходите вот сюда в комнату, я пока поставлю чайник – попьем с вами чаю.

Парень пропустил гостя в крохотную гостиную, а сам прошел на кухню.

Возвратившись в комнату, он застал странного гостя за внимательным изучением пузырька с таблетками.

– Так вот как, – протянул тот.

– Как? – не понял Петр.

– Убиться, значит, желаете, как я погляжу?

– Да с чего вы, вообще, это взяли?! – взвился в гневе горе-самоубийца.

– Ладно, – властным жестом руки остановил его посетитель, – сядьте и не двигайтесь. Я сам все скажу. Давай знакомиться.

– Давайте, – согласно закивал парень.

– Вы меня разве не признали?

– Так я вас в первый раз в жизни вижу, откуда мне знать? – недоуменно спросил Петр.

– И то ваша правда, сударь. Раньше у вас мозгов было побольше. Только недавно одна милая дама вам их напрочь отшибла, и вы занялись вот этим, – он презрительно