Роуэн молчал, уставившись на чистый лист. Он чувствовал, как Шеба буравит его взглядом, но не поднимал глаз. Он знал, что стоит ему только посмотреть на неё, и он будет вынужден ей подчиниться.

Время словно застыло. Наконец послышался долгий вздох, и кресло заскрипело.

— Ну ладно, — проговорила Шеба.

Роуэн увидел, что она протягивает ему маленький свёрток, замотанный в промасленную ткань и туго перевязанный витым шёлковым шнурком. С бьющимся сердцем он взял пакет. Ткань была плотной, и от неё сильно пахло дымом и горькими травами. Что находилось внутри, на ощупь было не определить. Роуэн попытался развязать верёвку, но узлы на ней не поддавались.

— Они развяжутся, только когда ты будешь в нужном месте, — пояснила Шеба. — Используй содержимое лишь при крайней необходимости. Когда у тебя уже не останется надежды. А до тех пор храни, как самую большую ценность.

Дрожащими руками Роуэн спрятал свёрток за пазуху.

— Я дала тебе то, что должна была дать, — проговорила Шеба, — но остальное скажу только после того, как ты дашь мне обещание. Пиши.

Роуэн обмакнул перо в чернила и написал: «Мама, я должник мудрой Шебы. Дай ей…»

Он остановился и посмотрел на Шебу. Её глаза сверкали. С сухим шелестом она потирала руки.

— Чего ты хочешь? — прошептал Роуэн.

— Моя цена невелика, — ответила Шеба. — Мне нужен всего-навсего чёрный телёнок. Тот, что родился этой весной.

Роуэн похолодел. Букшахи очень привязаны друг к другу. Невозможно даже помыслить о том, что маленький чёрный телёнок должен будет расстаться с матерью и друзьями и всю жизнь провести здесь, в этом мрачном доме, в одиночестве, вдали от луга!

— Телёнок… слишком маленький. Его нельзя отрывать от матери… — запинаясь, вымолвил Роуэн.

— Я подожду. В ближайшее время мне скорее всего будет не до него.

— Зачем он тебе нужен? — отважился спросить Роуэн.

— Он мне приглянулся тем, что он странный, — снова ухмыльнулась колдунья. — Один во всём стаде, как и я. — Она подалась вперёд, и грязные спутанные волосы упали ей на лицо. — Как и твои друзья. Как и ты сам, Роуэн, пастух букшахов.

Слова ударили в самое беззащитное место. Роуэн опустил глаза.

— Может статься, букшах тебе дороже сестры? — не унималась Шеба. — Если да, то отдай мне сверток и проваливай!

У Роуэна не оставалось другого выхода. С тяжёлым сердцем он дописал записку, встал и протянул её Шебе. Та поспешно схватила листок, внимательно пробежала по строчкам взглядом и удовлетворённо кивнула.

— Хорошо, — проговорила она, свернула письмо и спрятала его между подушками кресла. — Итак… вам тут больше делать нечего. Уходите! — коротко велела колдунья, обратившись к Жемчужнику, Аллуну и Зеел.

— Да мне и здесь неплохо, — попробовал отшутиться Аллун.

Глаза Шебы засверкали огнём.

— Пожалуйста, идите, — взмолился Роуэн.

Зеел и Жемчужник переглянулись. Зеел схватила Аллуна за руку, Жемчужник открыл дверь, и вдвоём они вывели Аллуна наружу. Дверь захлопнулась, и сам собой затворился засов. Маленькая комната казалась опустевшей. Чувствуя себя ужасно одиноким, Роуэн застыл у кресла Шебы.

Не обращая внимания на Роуэна, Шеба нагнулась, вытащила из короба, стоявшего возле кресла, охапку тоненьких прутиков и бросила их в огонь. Прутики мгновенно вспыхнули красными и зелёными языками пламени. Мрачные тени, точно злые духи, заметались по комнате. У Роуэна мурашки поползли по спине.

— Дай руку! — неожиданно приказала Шеба.

Роуэн нерешительно протянул правую руку, и колдунья, оцарапав его ногтями, крепко вцепилась в запястье. Роуэн судорожно вздохнул и поднял голову. И тут же его глаза встретились с глазами колдуньи, глубокими-преглубокими и удивительно насмешливыми. Роуэн не мог отвести от них взгляда.

— Посмотрим, кто из нас сильнее, — заунывно проговорила Шеба.

Глубина её глаз казалась бездонной, а взгляд затягивал Роуэна, и он летел, падая вниз, вниз… Наконец, словно издалека, он услышал хихиканье Шебы. Роуэн напрягся, моргнул, и морок прошёл. Шеба хохотала, не выпуская его руку.

— Вот так. — С этими словами Шеба потянула руку Роуэна к огню. Пламя ярко вспыхнуло, обжигая пальцы.

С криком Роуэн рванулся прочь, но Шеба держала его железной хваткой, не обращая внимания на вопли. Запрокинув голову и закрыв глаза, она что-то бормотала себе под нос, раскачиваясь из стороны в сторону. Огонь взметнулся ещё выше, и колдунья заговорила. Роуэн услышал слова, доносившиеся сквозь пелену боли:

Странных пальцев ровно пять.

Не дано предугадать,

Что кому судьба готовит,

Чей удел других суровей.

До поры ответ сокрыт —

Пламя истину хранит.

Оживут цветные тени

В боли прежних поколений.

Пять ушли. Придут не пять.

Обратится злоба вспять.

Шеба открыла глаза, и Роуэн ощутил, что её хватка ослабла. Он вырвался и отпрянул от огня, прижав обожжённую руку к груди и рыдая от боли и страха. Он слышал, что снаружи в дверь неистово колотят.

Шеба в изнеможении откинулась на спинку кресла, однако у неё хватило сил рассмеяться:

— Ну что, мой маленький герой, тебе не понравился урок старой Шебы? Вот ещё один.

Боль поднялась гигантской непереносимой волной. А затем так же неожиданно исчезла, словно её и не было. Дрожа всем телом, Роуэн взглянул на свою руку. Он ожидал увидеть страшные ожоги, но кожа оказалась гладкой и неповреждённой. Он не верил своим глазам.

— Не все ожидания оправдываются, — хрипло проговорила Шеба. — А теперь… иди отсюда, не то твои друзья-идиоты, того и гляди, разобьются в лепёшку, колошматя в мою дверь.

В Роуэне вскипел гнев. Его сердце чуть не разрывалось от возмущения. Но всё же он попытался взять себя в руки.

— Аллун! Зеел! Подождите! — закричал он, обернувшись к двери.

Грохот прекратился, и Роуэн снова посмотрел на Шебу.

— Ты так мне ничего и не рассказала, — вымолвил он, удивляясь спокойствию собственного голоса.

— Я рассказала тебе всё, что могла. Ты слышал стихи. Не забудь их, — пожала плечами Шеба.

— Но этого мало! — воскликнул Роуэн. — Ты не сказала, что мне делать в стране Зиба, куда идти и как спасти Аннад!

— Сам посуди, Роуэн, пастух букшахов, откуда мне это знать? — зевая, сказала колдунья. — Страна Зиба далеко. Слишком далеко, даже для меня.

Она закрыла глаза.

— Но… почему ты не сказала мне об этом прежде? — со слезами выпалил Роуэн.

— Ты же… не спрашивал, — улыбнулась Шеба.