Мама, когда ругалась, выражений не выбирала. А сейчас, судя по раскрасневшимся щекам и шее, по налитым кровью глазам, она была просто взбешена.

– Небось, Анжелка, проститутка бесстыжая, этого <…>дуна тебе сосватала!!

И пошло. Мать кричала минут сорок, не повторяясь. Сначала пересказала дедовскую науку. Так, как запомнила: потеря девственности до свадьбы – позор, беременность в семнадцать лет – стыд, мерзость. Потом неожиданно переключилась на христианские представления о блуде и грехе. Потом, когда обычные слова кончились, перешла на мат:

– Пойдешь на аборт, <…>! Пойдешь, как миленькая!

Иринка молчала, спрятав лицо, лишь изредка всхлипывала в ответ на самые обидные упреки. Но тут она не выдержала.

– Прости, не пойду. Я своего ребенка убивать не дам.

Мама замерла с открытым ртом. Хрипло вздохнула, опустилась на стул. А когда заговорила снова – Иринка с трудом узнала ее голос: злобный, свистящий шепот.

– Ты что, дура, как я жизнь прожить хочешь?! Одна дите растить? А ведь я в двадцать родила, <…>, молодости у меня, считай, не было, семьи тоже, а теперь и ты мой <…>ский путь повторить решила?

До сих пор Иринке даже в голову не приходило, что ее история так похожа на мамину судьбу. Ведь тот «принц» был подлец, бабник и трусливый маменькин сыночек, но у нее-то не кто-нибудь – Славик! Разве их можно сравнивать! Он другой, настоящий, может, немного скрытный из-за того глупого случая в школе. Но другой же!

– Значит, ты по<…>лась, удовольствие получила, а мне теперь отдуваться! Может, ты теперь каждый год будешь ребенка заводить?! Мать-героиня, <…>!

Иринка не выдержала и заревела в полный голос. Но мама осталась непреклонной. Посмотрела свысока на плачущую дочь и добавила:

– Под мужика лечь наука не хитрая, сисек и задницы вполне хватит. Надо было головой думать, а не <…>, когда ноги раздвигала.

Сказала – словно последний гвоздь вколотила. По самую шляпку.

Раньше мама так часто не материлась. Иринка сквозь слезы посмотрела на ее лицо и окончательно поняла: теперь на ее стороне не осталось никого. Придется всё решать самой.

– И даже не думай, что можешь оставить ребенка. Хочешь мне на шею еще и чужого ублюдка повесить? Так вот запомни – мне он не нужен. Всякие вы<…>ки, спермодоноры <…> будут лапать мою дочь, а я потом…

Договорить она не успела. Иринка вскочила, оттолкнула с прохода мать и метнулась прочь, плечом задев дверную створку. Жалобно зазвенело стекло.

– А ну вернись!

В ответ через пару мгновений щелкнул замок – Иринка закрылась у себя в комнате. Скрипнули пружины дивана, какое-то время до кухни доносились приглушенные рыдания. Потом стихли и они.

Наступила тишина.

Стучать бесполезно. Пока Иринка не придет в себя – из комнаты не выйдет и даже не откроет.

– Вот и хорошо, – вполголоса пробормотала мама. – Вот и замечательно. Попереживай, подумай. Глядишь, к утру в голове прояснится. Тогда и поговорим, где и как аборт делать.

Но к утру ничего не изменилось. И до конца субботы тоже. И в воскресенье. Иринка из комнаты так и не появлялась, разве что ночью. Мама то и дело подходила к дверям, пыталась заговорить с ней, настаивала, укоряла. Тщетно. Дочь отреагировала лишь однажды, когда речь в очередной раз зашла об аборте:

– Спасибо, мам. Я разберусь.

Чем вызвала новый поток ругани и упреков.

Так прошли выходные. В понедельник, собираясь на работу, мама еще раз подошла к Иринкиной двери:

– Ну? Ты не передумала? Ладно, можешь не отвечать.

И ушла, нарочито громко хлопнув дверью.

Иринка выбралась из комнаты минут через пятнадцать, когда окончательно убедилась, что мама, притаившись, не ждет в коридоре. Пробралась к холодильнику, жадно, давясь и почти не жуя, поела что-то совершенно безвкусное.

Когда Иринка собралась в душ, зазвонил телефон.

«Славик!»

Она метнулась через всю квартиру, схватила трубку, но из-за дрожи в пальцах не удержала в руках, уронила, едва не выдернув шнур из розетки.

– Ало!!

– Что это тебя третий день не слыхать?

Всего лишь Анжелка.

«Она же ничего не знает! – подумала Иринка. – Ну, и… хорошо. Пусть не знает и дальше. Не надо мне больше советчиков».

Подруга меж тем продолжала:

– Всё по Славику киснешь? – и не дав ответить, затараторила: – Ничего, я тебя сейчас обрадую. Не знаю, правда, поможет ли тебе моя новость, я бы на твоем месте все-таки подумала, мало ли что, сама-то я ничего хорошего не жду, но ты так горевала…

– Говори толком!

– Что? – Словесный водопад на мгновение замер. Но уж кому, как не Иринке, знать, что остановить Анжелу, когда ей не терпится поделиться горячей новостью, невозможно в принципе. – Так я и говорю! Дослушала бы. Всегда ты так – не слушаешь меня, а потом проблемы всякие случаются. Адрес я нашла. Адрес твоего Славика. Ну, скажи, кто у нас молодец?

Иринка радостно хлопнула в ладоши. Точнее попыталась – помешала трубка в правой руке.

– Ты, конечно!

Да, этого у подруги не отнять. О парнях Анжелка знала всё. И не только о своих – на такой вот случай.

– Домашний? Настоящий?

– Нет, мыло. Электронную почту.

– Давай!!

Ручки рядом не оказалось, и Иринка записала адрес прямо в память телефона.

– Правильно записала? Проверь. И помни – ты моя должница по гроб жизни. Ладно, пока, мне в универ через десять минут выходить.

Нет, Иринка не была столь наивна, чтобы слепо верить в Славикову порядочность. Она и не ждала, что он ответит. Почти не ждала – так, теплилась слабая надежда. Слабая, как тлеющая искорка в потухшем костре.

Минут двадцать спустя, как раз, когда Иринка выходила из душа, почтовая программа призывно зазвенела: получено письмо.

В поле адресата стояло: Yaroslaw Levichev.

Мышка едва не выскользнула из рук, Иринка с трудом попала курсором в «открыть».

Лучше бы она этого не делала.

«Ты, наверное, уже слышала ту историю, которую про меня девки рассказывают? Так вот – я сам ее придумал. Чтоб жалостливее было. На самом деле всё у меня в первый раз нормально получилось. И даже более того. Просто вы, бабы, ни на что больше не нужны. А если дать вам шанс – вы садитесь на шею и начинаете тянуть деньги. До тех пор, пока не выдоите мужика до дна.

Способов миллион, я их все уже перевидал. Твой, с ребенком – тоже. Не на дурака напала: я эту разводку знаю, друг рассказывал. Ни хрена ты не беременна, не ври. Это ты меня на жалость раскручиваешь, на совесть давишь, чтоб я прибежал и начал вокруг тебя прыгать: «ах, ох, бедная девочка, я как истинный джентльмен теперь должен жениться, пойдем в ЗАГС, дорогая». И так далее. А потом, после Мендельсона, выяснится, что у тебя либо выкидыш, либо ложная беременность. И никакого ребенка нет и не будет.