Она тосковала – с неожиданным и острым всплеском чувства – по Три Саргасс, координатору по культуре, женщине, которая должна была придавать больше смысла явлениям, кажущимся несчастному, порученному ее заботам варвару несообразными. Три Саргасс просто открыла бы дверь.

Махит подняла руку и постучала. Назвала свое имя – Махит Дзмаре, – как это было принято на Лселе: здесь не существовало никаких облачных привязок и двери не открывались едва заметным движением глаз. О своем приходе может объявить только она сама.

, – сказал Искандр – шепоток в голове, призрачная мысль, почти ее собственная мысль.

«Да, я не одна. Амнардбат не знает, что есть еще вы двое и значит, нас здесь трое – и это ее проблема».

Дверь открылась, и Махит перестала думать об опасной лжи, которую мысленно озвучила. Если об этом не думать, то легче скрыть существование. Этому она тоже научилась где-то в Империи.

Советник Амнардбат была худеньким существом средних лет с волосами, завитыми в серебристые колечки, – на тот манер, что любят космонавты; у нее были длинные и узкие глаза серого цвета на широкоскулом лице, глядя на которое неизменно возникало впечатление, что она подвергается избыточному солнечному излучению – кожа потрескавшаяся, и довольно грубо. Она улыбнулась, увидев Махит, улыбка была приветливой и теплой. Если она перед появлением Махит работала со своим персоналом, в непосредственной близости они не просматривались. «Наследие», впрочем, было небольшим управлением. У советника Амнардбат был секретарь, который вел переписку, – именно он отправил Махит приглашение по межстанционной электронной почте, – но в кабинете не оказалось никого, кроме советника. Одни только стулья, стол, заваленный информационными бюллетенями, экран на стене с изображением, передаваемым с некоторых камер, которые ведут наблюдение за пространством вокруг станции. Прямо сейчас он показывал медленное вращение звезд.

– Добро пожаловать домой, – сказала советник Амнардбат.

«Это гамбит», – подумала Махит. Она почувствовала, как Искандр погружается в настороженное, внимательное мычание. Он присутствовал в большей мере, чем когда-либо за последнее время. Она ощущала себя так же – более пробужденной, более сосредоточенной на происходящем в настоящий момент времени. И причиной тому опасный разговор с влиятельной персоной в ее кабинете – в точности как этого ждали от нее в Тейкскалаане.

– Я рада быть здесь, – сказала Махит. – Что я могу сделать для вас, советник?

– Я всерьез обещала пообедать с вами, – сказала Амнардбат, продолжая улыбаться; Искандра передернуло, и Махит почувствовала отзвук этого. А передернуло его оттого, что он вспомнил страх: министр науки в Тейкскалаане предлагал ему яд под видом еды. Она оттеснила это воспоминание на периферию сознания. Это не ее эндокринная реакция на травму.

Она пожалела, что не доверила интеграционному терапевту Лсела тайну о том, что совместила в себе два Искандр-имаго. В памяти Махит не было реакций на травму – вероятно не было, – но границы между Махит и Искандром были размыты. Размытость постоянно нарастала, и она не знала, что делать с его реакцией.

– Я, несомненно, ценю ваше приглашение, – сказала Махит, – но уверена, что у вас немало дел, чтобы просто решить разделить трапезу с возвратившимся послом.

Выражение лица советника Амнардбат не изменилось. Она излучала приятный, резко положительный настрой, сопряженный с чуть ли не родительской заботой.

– Проходите, садитесь, посол Дзмаре. Поговорим. Я позволила себе приправить рыбные котлеты и лепешки – подумала, что вы соскучились по лсельской еде.

Махит и в самом деле тосковала по местной еде, но утолила тоску в первую неделю после возвращения, отправившись в одно из своих излюбленных заведений, где до отвала наелась чешуйчатой белой тушеной рыбы. Наелась так, что почувствовала себя плохо и поспешила покинуть это место, пока не попалась на глаза кому-нибудь из давних друзей, которые вполне могли там оказаться, поздравить с возвращением и забросать вопросами. Что-то в эмоциональной хронологии советника Амнардбат было искажено – может быть, намеренно. Но какой цели это могло служить? Проверка на наличие приобретенной в Тайкскалаане порче вкуса? Но ведь если Махит принадлежит к станциосельникам, которые ненавидят рыбные котлеты, то это всего лишь предпочтение…

– Очень мило с вашей стороны подумать об этом, – сказала она, садясь за стол совещаний напротив стола советника и – снова – получая заряд адреналиновых сигналов от ее имаго. Опасность здесь ожидалась не от еды. Напротив, еда так хорошо пахла, что у Махит чуть не слюнки потекли: чешуйчатая рыба с красным перцем, углеродный запах слегка обуглившейся лепешки из зерна – настоящего и потому драгоценного. Амнардбат сидела напротив нее, и добрые две минуты они были всего лишь обычными станциосельниками за трапезой: заворачивали рыбу в лепешку, жадно поедая первый кусок, а следующий уже медленнее.

Вскоре советник проглотила последний кусок первой лепешки, в которую завернула рыбу.

– Давайте сразу закроем неудобный вопрос, – сказала она. Махит попыталась не позволить своим бровям взлететь до линии волос, и ей это почти удалось. – Почему вы так быстро вернулись? Я спрашиваю вас об этом как советник «Наследия»: я хочу знать, может, мы не обеспечили вас необходимым для пребывания в Империи? Я знаю, что процесс интеграции был укорочен…

, – сказал Искандр, и Махит порадовалась – с долей тревоги, – что без ее разрешения он не может быть услышан посторонним. Не может выскользнуть наружу.

«Может быть, она сама нас и повредила, – напомнила она ему. – Если верить Ончу, с которой мы тоже еще не беседовали…»

Она слишком боялась этого разговора. Слишком боялась того, что Ончу окажется правой или неправой, чувствовала себя слишком выпотрошенной внезапной и необратимой чужеродностью того, что прежде было ее домом, и потому никак не могла избавиться от страха.

– Нет, – вслух сказала она. – У меня не было ничего, в чем я бы нуждалась, но чем Лсел не попытался меня обеспечить. Конечно, я хотела бы больше времени провести с Искандром до отъезда, но мой опыт вряд ли можно назвать самым коротким периодом интеграции в мировой истории, уверена.

– Тогда почему? – спросила Амнардбат и откусила очередную порцию рыбной котлеты. Вопрос задан, теперь можно поесть и послушать.

Махит вздохнула, пожала плечами, с покаянным видом и готовностью к самоуничижению, что было отзвуком того неловкого чувства, которое она испытывала, воображая, как «Наследие» отнесется в станциосельнику, погрязшему в делах Тейкскалаана.

– Я была втянута в беспорядки и последовавший за ними кризис, связанный с вопросом престолонаследования, советник. Бушевало насилие, и это оказалось тяжело – и в личностном, и в профессиональном плане. Поэтому, как только я заручилась обещанием нового императора не покушаться на нашу независимость, мне захотелось отдохнуть. Некоторое время.