— Зачем это вам?

— Я пишу научную работу. В ней идет речь именно о лечении некоторых посттравматических разладов памяти. Это, естественно, только часть моей работы, предлагаемые мной методики абсолютно новые, вот поэтому...

— Дальше можете не объяснять. Я согласна быть вашим подопытным кроликом.

— Вот и прекрасно. Вы практичная женщина, мне это нравится. Я думаю, у нас все получится. А сейчас мне пора, вы отдыхайте. Позже я вам перезвоню. Напрасно вы отказались от предложения Светланы. Лучше бы она была сейчас здесь, с вами. А впрочем... это ваш выбор. Мне пора. Всего хорошего.

— До свидания.

Наконец, наконец он догадался уйти! Я иду на кухню. Бело-розовые кафельные плитки радостно улыбаются мне. Или счастливы своей чистотой. Микроволновая печь, плита, мебель светлого дерева. Очень уютно. Мне, наверное, нравилось сидеть здесь и пить с подругами чай. А может, и нет. Но теперь мне это наверняка будет нравиться. Да, у меня же нет подруг... Ну ладно, не страшно.

В холодильнике салаты, жаркое, суп, сыр — много чего. Вот только я совсем не голодна. Я лучше осмотрю две другие комнаты. Гостиная в голубых тонах и золотисто-белый кабинет. Ничего лишнего, ничего, что могло бы сообщить мне о моих привязанностях и предпочтениях. Так, словно этот уголок старого дома мне... чужой? Да. Чужой. Что со мной такое? Я ужасно устала. Мне хочется прилечь и поспать. А почему бы и нет? Это же мой дом. Я здесь живу. Жила. Не знаю. Или мне все это снится. Так нет! Не может быть.

Я снова направляюсь на кухню. Что я здесь ищу? Ага, нот — набор ножей. Моя рука берет нож. Рукоять мне привычна. Зачем я это сделала? Зачем мне сейчас нож? Я не знаю. Нет, я знаю, но не могу вспомнить. А это одно и то же. Я кладу нож на место.

Не знаю, сколько я спала. Разбудил меня телефонный звонок, настойчиво зудящий в прихожей. Я проснулась. Нет, я вынырнула из отвратительной пустоты и какое-то время не могу понять, где нахожусь. Что это за комната? Почему-то в памяти всплывает кирпичный домик посреди веселых газонов, обсаженный кленами. На крыше вращается флюгер. Стеклянные террасы... Я знаю, что это — мой собственный дом.

Но воспоминание мелькнуло и погасло. Я помню, что именно вспомнила, но этого так мало! Возможно, это просто мое воображение. Телефон никак не заткнется. Ну, неужели так трудно сделать элементарную вещь — оставить человека в покое? Наверное, трудно, потому что телефон скоро потечет на пол ручейком расплавленной пластмассы.

— Слушаю вас.

— Юлька, ты чего трубку не берешь? Сотовый отключен почему-то, а домашний не отвечает, а я же точно знаю, что ты дома. Уже волноваться стала. Я привезу сейчас Макса, хочешь? Юлька, чего ты молчишь? Тебе что, плохо? Может, позвонить доктору? Юлька!..

— Простите, с кем я говорю?

От судьбы не уйдешь. Я все-таки должна по новой знакомиться со всеми своими знакомыми. На другом конце провода стало тихо. Словно одним движением перекрыли кран, из которого щедро лилась вода.

— Прости, пожалуйста. Так это все-таки правда? Господи... доктор говорил мне, что у тебя... Что ты... Но я как-то не думала, что... Я и представить себе не могла... Прости, я совсем спятила. Юльчик, это я, Светка. А Макс — твой кот. Он все время жил у меня, пока ты... Мне приехать?

— Как хочешь, дорогая.

— Я выезжаю.

Я не хочу, чтобы она приезжала. Но я не могу сказать ей об этом, ее бы это обидело, а она так заботилась обо мне. Присматривала за котом, приготовила обед. Но я не хочу никого видеть. По крайней мере сейчас. Может, стоило ей сказать? Но уже поздно.

Мне ужасно хочется... я знаю чего. Я хочу снять свою одежду и почувствовать теплые струйки воды. Чистой воды. А еще — аромат хорошего мыла. Классная штука — душ! Так я и сделаю. Розовое мыло пахнет розами и еще чем-то. Голубые оттенки ванной как нельзя лучше подходят к моему настроению. Как мало нужно человеку для счастья... По крайней мере мне в данную минуту.

Я снова заглядываю в зеркало. Что сказать, картина известная. Волосы начали отрастать, но рубец еще виден. Надо купить какой-нибудь парик. Подрихтую вывеску и вообще — сделаю что-нибудь, чтобы не чувствовать такого глубокого отвращения к самой себе. И не чувствовать себя такой... обманутой. На фоне чужих совершенных лиц и фигур.

Тренькнул звонок — быстро она добралась! Очень спешила? А если это вообще не она? Я набрасываю на себя халат и тихонько иду к двери. Сначала загляну в глазок. Ведь у нее есть ключ, почему же она звонит? Нет, это, конечно, она. Наверное, не хотела застать меня врасплох. Или мы договорились: если я дома, то открываю сама. Скоро я все узнаю.

— Юль, я так скучала без тебя, если б ты только знала! И принесла газеты, только что бросили в ящик. Какая ты странная с этой прической! Макс пусть немного побудет у меня, ты еще не сможешь о нем как следует позаботиться. А он же такой избалованный и требовательный! Ты молчишь?

Я молчу? Ах да, действительно. Я молчу. Я не знаю, что говорить этой кругленькой живой девушке с веселыми карими глазами и симпатичными ямочками на щеках. Я молчу — это единственное, что я, по-моему, могу сделать в этой ситуации. Я слушаю ее. Ведь говорят, что она — моя близкая подруга. Вернее, единственная. Была. А вот будет ли теперь — не знаю. Может, во мне самой что-то изменилось.

— Извини.

— Юль, неужели такое может быть? Ты все забыла? Совсем?

-Да.

Она долго вглядывается в мое лицо. Что она там хочет увидеть? Мне становится немного неуютно. Не такая уж я красотка, чтобы меня рассматривать. Что же теперь делать? Я хочу, чтобы она ушла. Но она об этом не догадывается.

— Ты очень изменилась, знаешь? — Конечно, как никто другой, знаю. Что толку об этом спрашивать и так все ясно!

— Нет. Я не знаю, какой я была.

— Ты была жесткой. На работе тебя все боялись, как черт ладана. У тебя не было друзей — только я.

— Почему?

— Ты не стремилась к этому. Для тебя главное — карьера и деньги, чтобы обрести независимость. Я помню, как ты рассказывала мне о той кошмарной, унизительной бедности, которую ты познала в детстве. Пенсия у твоей бабушки была крохотная, тебе как сироте выплачивали какую-то помощь, которой даже на хлеб не хватало. А твои одноклассницы щеголяли в модных нарядах. Многие смеялись над тобой. Это когда ты уже подросла, то стала шить себе такие вещи, каких не было ни на одном рынке, но унижение, которое пришло из детства, оставило след на всю жизнь. Наверное, потому ты иногда бывала жестокой к людям — ведь люди тоже были жестоки с тобой именно тогда, когда ты была абсолютно беззащитной.

— Я не об этом... Но все равно: почему ты дружила со мной, если я такая, как ты говоришь?

— Потому что вижу тебя по-другому. Ведь никто из твоих коллег не знает, что именно ты организовала в пригороде приют для сирот. Никто не знает, что ты перечисляла деньги на операции нескольким детям, и только благодаря этому они выжили и получили второй шанс. А ты даже не позволила раскрыть свое инкогнито, чтоб их родители поблагодарили тебя. Я дружу с тобой и люблю тебя, потому что знаю тебя настоящую.