— Не заблуждайся. Выжил ты благодаря хирургу, который делал операцию. Его стоит благодарить.

— Хочешь сказать, тебе моя благодарность не нужна? — спрашивает Марк, глядя в упор. И взгляд у него сейчас тяжелый. Заставляет понять, каким еще может быть этот мужчина. Глаз у меня наметанный. Хорошо вижу, что за человек передо мной. До сих пор улыбчивый и обходительный, он легко может стать другим. Давить и пользоваться своими преимуществами. Но все же кажется, что на подлость не способен. Понимаю, что вряд ли объективна. Я его спасала, и мне хочется видеть в нем лучшее.

Я сама из очень состоятельной семьи. Но своего рода бунтарка. По крайней, была ею. Светские приемы игнорировала. Работала в городской больнице. А людей своего круга до сих пор недолюбливаю. Сколько у меня было таких пациентов! Точнее, их родителей. Сходу требовали особого отношения, метались между угрозами и посулом любых денег. И активно мешали работать. То есть спасать их же детей. Тот, кто сейчас передо мной, тоже из породы успешных, властных и состоятельных. А с такими чем меньше контактов, тем лучше. Хватит с меня.

— Как уже сказала, мне достаточно, что ты сидишь напротив здоровый и живой, — пытаюсь завершить наш разговор. — А еще пора домой. Спасибо за кофе, — отодвигаю чашку и поднимаюсь. Но так просто его не остановить. Он тоже поднимается, перехватывает из моих рук пуховик и помогает надеть. На улицу выходим вместе и идем по бульвару в обратную сторону. Впереди стоянка, и на ней моя машина. По номеру легко вычислить владельца. А я не хочу, чтобы кто-то копался в моей биографии. Останавливаюсь, поднимаю на Марка глаза и говорю:

— Дальше не надо провожать. И еще, пожалуйста, выполни просьбу. Больше ничего обо мне не узнавай.

Какое-то время он раздумывает, внимательно изучая мое лицо. Потом кивает и произносит:

— Хорошо, обещаю. Если ты пообещаешь прийти сюда еще раз, — открываю рот, чтобы возразить. Но он выставляет ладонь вперед, останавливая: — Просто прогулка и чашка кофе. Ничего предосудительного. У меня еще остались вопросы. Я не буду лезть в личное. Но пообщаться на нейтральные темы мы же можем? Помнишь: «мы в ответе за тех, кого приручили».

— Я не приручала тебя, — против воли усмехаюсь его находчивости.

— Ну значит, я сам приручился. И прошу всего лишь немного твоего времени для дружеского общения.

Конечно, я не настолько наивна, чтобы принять эти слова за чистую монету. У Марка есть какая-то цель, и он упорно пытается ее добиться. Я все понимаю, но почему-то больше не хочу сопротивляться. В конце концов, он прав. Ничего предосудительного мы не делали. И приглашает он меня не на свидание. Разве я могу запретить кому-то приходить на общедоступный бульвар? И если чья-то прогулка совпадет с моей, что тут поделаешь? Пожимаю плечами и озвучиваю это:

— Бульвар общий. Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, — делаю небольшую паузу и продолжаю: — Я тоже иногда буду приходить.

Зеленые глаза тут же вспыхивают торжествующим огнем. Словно, я согласилась на что-то гораздо большее, чем просто прогулка. И глубоко внутри я догадываюсь, что это согласие еще выйдет мне боком. Но так надоело от всего отказываться, что заталкиваю свои опасения поглубже. Черт с ними! Может, болото моей жизни уже давно пора расшевелить?

— Спасибо! — хрипло произносит Марк. Киваю и делаю шаг вперед. Мужчина не идет за мной. Даже не спрашивает, когда именно я собираюсь здесь появляться. Понимаю, что с его упертостью он будет караулить меня ежедневно. А сейчас далеко не лето. И ему точно не стоит переохлаждаться после недавно перенесенной операции. Закатываю глаза, оборачиваюсь и говорю:

— Обычно, я прихожу на бульвар примерно в это время по понедельникам, средам и пятницам, — и получаю фантастически обаятельную улыбку в ответ. Качаю головой, больше ничего не говоря, и продолжаю свой путь к машине.

Глава 6 Марк

Смотрю вслед Дане и не могу скрыть улыбку. Я все-таки сделал это: уговорил ее на свидание! И пусть втирал про дружбу, мы оба понимаем, что речи о ней не идет. Про кольцо на ее пальце я уже забыл. Ясно, что там все непросто. Иначе отказ звучал бы жестче и однозначнее. Ну и, конечно, никаких совместных прогулок. Перед ее мужем мне не стыдно, раз прощелкал клювом, сам виноват. Что там у них не так, узнаю со временем. Впервые появляется мысль, что у Даны могут быть дети. И тут же отметаю ее. Сейчас поздний вечер. Все матери давно дома с отпрысками делают уроки или что там еще? Понятия не имею, у меня даже племянников нет. И друзья без семей. Никто не спешит окольцовываться. Сам я три года назад попытался. Неудачно. Мне хватило.

Задираю голову и смотрю на кружащийся в свете фонаря снег. Я в эйфории! Моя спасительница оказалась еще лучше, чем я представлял. И имя у нее необычное — Дана. Сам не понимаю, чем она меня так цепляет. Нет, баб я перевидал немало и всяких выпендрежных имен. Брал, что мне надо, на остальное плевал. Да, я циник. И в розовых пони уже давно не верю. Меня нужно было очень сильно приложить, чтобы что-то изменилось. Чтобы научился видеть настоящее. Вот жизнь и приложила, буквально. Дана — как раз настоящая. Забавная, в своем ярком пуховике, почти без косметики. Ноль жеманства и желания понравиться. Да она вообще пыталась от меня отделаться. От моей благодарности и дальнейшего знакомства. Не привык я как-то. И профессия у нее серьезная — девушка со скальпелем. Впрочем, мне стоит богу молиться, что она встретилась на моем пути. Иначе не любовался бы тут снегом, а лежал в присыпанной им же могилке.

Дана, и правда, совсем не похожа на тех, кто мне обычно нравился. Невысокая, могу носом уткнуться ей в макушку. Хрупкая, хотя под тонким свитером и простыми джинсами вырисовываются все нужные округлости. Светлые волосы отливают золотом. Черты лица не яркие, но очень гармоничные. Я реально любовался ей. И впридачу ко всему есть характер. Только одно несоответствие заметил. Одета она просто, украшений никаких, кроме обручального кольца. Но в ней чувствуется грация, раскованность человека из моего круга. С барменом и официантом поздоровалась дружелюбно, как со старыми знакомыми. Но при этом