— Ну, в модном журнале состариться тебе просто недадут, — улыбнулась Фиона. — Исключения крайне редки.

Ее учитель и предшественник удержался на своем посту досемидесяти, но это был поистине уникальный случай.

— Обычно здесь работают некоторое время, но я не думалапока о том, куда отправиться дальше. Пока что не хочется расставаться с«Шиком». Надеюсь, продержусь здесь еще несколько лет. Может, и больше, еслиповезет. А вообще-то мне всегда хотелось писать. Я мечтаю когда-нибудь написатькнигу.

— Художественную или научно-популярную? — синтересом спросил Джон. Они успели закончить ленч, но никому не хотелосьпрерывать разговор и возвращаться к своим делам.

— Пока не знаю. Что-нибудь про мир моды как он есть. Апотом — роман, действие которого происходит на том же фоне. В юности я писаларассказы и мечтала когда-нибудь превратить их в книгу. Забавно было быпопробовать, хотя и не уверена, что получится.

Джон и представить себе не мог, чтобы у этой женщины неполучилось что-то из того, что она задумала. Зато он прекрасно представлял себеФиону за компьютером, пишущую книгу. Фиона интересно рассказывала истории промир, в котором жила и работала, она знала этот мир, знала его людей. В этомДжон уже успел убедиться. У Фионы Монаган наверняка должна получиться книга,которую многим захочется прочесть.

— А вы представляете себе, чем станете заниматься послерекламного бизнеса? Или вместо?

Ей все было интересно в этом человеке. Фиона сама удивляласьэтому интересу. Похоже, они были на пороге каких-то очень личных отношений,определенно грозивших выйти за рамки рабочих. «Во всяком случае, то, что мыузнаем друг друга лучше, пойдет только на пользу совместной работе надрекламной кампанией „Шика“, — пыталась оправдать свой интерес Фиона.

— Честно? Нет, не думал, — ответил Джон на вопросФионы. — Никогда не занимался ничем, кроме рекламы. Может, это будетгольф? Далее представить себе не могу, что на свете есть жизнь помимо работы.

— Мы все время от времени так думаем, —согласилась с ним Фиона. — Иногда мне кажется, что я умру за своимписьменным столом. Надеюсь, что не скоро, — добавила Фиона и тут жесмутилась, вспомнив о жене Джона Андерсона и ее безвременной смерти. — Уменя практически не остается времени ни на что, кроме работы.

— Что ж, по крайней мере, ваша работа позволяет ездитьв разные чудесные места. Вроде Парижа и Сен-Тропе. Не самый плохой вариант, нетак ли?

— Да уж, — Фиона улыбнулась. — Во Франциипросто чудесно. А в Сен-Тропе я надеюсь выкроить пару дней, чтобы провести ихна яхте со своими друзьями.

— Ну вот, теперь я завидую вам по-настоящему, —признался Джон, оплачивая чек.

Очень жаль, но пора и Фионе возвращаться в офис, и ему тоже.

— Может быть, надумаете поехать и посмотреть на всесвоими глазами? Дайте знать, если захотите, чтобы я заказала вам билеты напоказы.

— И на какие числа они назначены? — оживившись,спросил Джон.

Еще вчера ему не пришло бы в голову отправиться в Париж напоказ мод. Это будет что-то новенькое! Если вообще будет. Что вряд ли — рабочийграфик Джона был очень напряженный.

— Последняя неделя июня, но самые интересные дефиле впервые дни июля, — ответила Фиона. — Это потрясающе! Особенно когдавсех знаешь. Но даже если попадешь па показы в первый раз — впечатлениенезабываемое!

— Вы меня просто заинтриговали, Фиона. Первого июля уменя важная встреча в Лондоне. Если удастся выкроить денек-другой до или после,я дам вам знать.

Они продолжали разговор и на улице, направляясь к машинеДжона. Жара, казалось, стала совершенно нестерпимой.

— Спасибо за ленч, — сказала Фиона, с облегчением усаживаясьв прохладный салон машины рядом с Джоном. Через пять минут они подъехали кофису.

— Все было чудесно. Спасибо, Джон. Я снова чувствуюсебя человеком. Человеком, готовым к работе. Мои сотрудники наверняка будут вамблагодарны — сегодня я буду добродушна и терпима. Обычно я пропускаю ленч, чтозаметно отражается на моем поведении.

— Нам надо что-то предпринять по этому поводу, —улыбнулся Джои. — Очень нездоровая привычка. Честно говоря, я и сам этимгрешу, — добавил он топом заговорщика. — Но сегодня, сидя рядом свами, я подумал о том, что ленч — отличное изобретение человечества. Думаю, намнадо будет это повторить.

Улыбнувшись на прощание Джону Андерсону, Фиона отправилась всвой офис, а Джон поехал к себе, не переставая думать о ней. Фиона Мопаган былапотрясающей женщиной — красивой, умной, элегантной. И в то же время было в нейчто-то смутное, даже пугающее. Джон и себе не мог бы объяснить, отчего возниклоэто ощущение. Впрочем, он чувствовал себя вовсе не напуганным, а скореезаинтригованным. Впервые за последние два года он встретил женщину, на которуюему захотелось взглянуть еще и еще раз. А на Фиону Монаган, черт побери, стоиловзглянуть!

Примерно через неделю после ленча с Джоном Андерсоном Фионаизнывала от жары на пляже, где проходила фотосессия, очень важная для журнала«Шик», в которой участвовали шесть самых знаменитых топ-моделей мира и четвероизвестных дизайнеров. Фотографии делал модный фотограф Генрих Зефф, специальноприлетевший из Лондона с четырьмя ассистентами, девятнадцатилетней женой иполугодовалыми близнецами. Поначалу все шло отлично, и Фиона не сомневалась,что фотографии будут потрясающие, но неожиданно съемки превратились в настоящийкошмар. Модели оказались донельзя привередливы и несносны каждая на свой манер.Одна из них нюхала кокаин, двое были любовницами и то и дело начинали выяснятьотношения прямо перед камерой, а самая знаменитая из всех изнуряла себяголодом, поэтому через три дня она упала в обморок прямо на площадке, и врачи,приехавшие приводить ее в чувство, поделились со всеми по секрету, что удевушки после перенесенного моно-нуклеоза барахлит печень. Моделям пришлосьсниматься на пляже в роскошных мехах под палящим солнцем. Девушки буквальноумирали от жары. Фиона наблюдала за съемкой, стоя по колено в воде иобмахиваясь огромной соломенной шляпой. Когда в сотый раз за день зазвонил еемобильный телефон, Фиона не удивилась. Наверняка в редакции не могут решить безнее очередной дурацкий вопрос. Все сотрудники на ушах стояли, готовясентябрьский номер. Л съемки, которые проводились сегодня, делались уже дляследующего, октябрьского. График пришлось нарушить из-за великого Зеффа — онсмог выбраться в Нью-Йорк только сейчас. На все лето время его было расписанопо часам.

Итак, у Фионы снова звонил телефон, но на этот раз звонилине из редакции. Это был Джон Андерсон.

— Привет, как дела? — он постарался придать голосукак можно более легкомысленное выражение, и это ему удалось, хотя день выдалсяпросто сумасшедший. В течение нескольких часов Джон обрабатывал одного крупногоклиента, грозившего сменить агентство. В конце концов клиент остался сАндерсоном, но при этом Джон чувствовал себя как рыба, выброшенная на берег вжаркий день. — Я не вовремя? — заволновался Джон.