Астерий потратил немало времени, проверяя, правду ли сказала Европа. Он останавливал первого встречного, будь то мужчина или женщина, и просил их отдать ему золотой браслет, серебряное колье или кольцо с драгоценным камнем. Люди в ту же минуту отдавали греку то, что он просил, и радостно обнимали его. К удивлению ахейца, даритель уходил от него, напевая веселую песню.

Астерий создал специальные отряды, которые собирали горы драгоценностей и приносили их своему царю. Но сокровищница от этого не пополнялась. Европа раздавала людям то, что он собирал, даже и не думая спросить у мужа его разрешения. «Я не знаю, кто это был, может быть, обыкновенный попрошайка, который постучался в мою дверь, но под рукой у меня ничего не было, вот я и отдала ему твою корону — пусть она поможет бедняге продержаться, пока он не найдет себе достойное занятие». Дошло до того, что некоторые люди Астерия заразились жаждой дарить: иногда они возвращались во дворец с пустыми руками, а то и сами раздавали собственное имущество.

Европа всегда говорила, что из трех ее сыновей Радамант был самым умным, а Сарпедон — самым красивым и удалым.

— А чем же хорош Минос, на твой взгляд? — спросил однажды у Европы Астерий.

— Минос? — Европа на некоторое время задумалась, глядя, как тот отнимает у своих братьев банку с медом. — Я не знаю, чем он хорош, но в нем кроется какая-то темная сила. Минос честолюбив, но это вряд ли можно отнести к достоинствам.

Минос больше всех почерпнул из уроков своего отчима, который, взявшись за воспитание детей, первым делом запретил им общаться со своими сверстниками, и особенно с кносскими девушками.

— Продолжай в том же духе, и я сделаю тебя своим наследником, — говорил Миносу Астерий. — И осторожнее с критскими женщинами, сынок. Они обманут тебя при первой же возможности. Взять хотя бы твою мать. С нее же ни на минуту нельзя глаз спускать.

И Минос кивал головой.

Когда мальчики подросли, Астерий привел во дворец прелестного малыша, отнятого у нимфы Арии.

— Дети мои, — сказал он, — этого мальчика зовут Милетом, с сегодняшнего дня он будет вашим товарищем. Тот из вас, кто сможет завоевать его любовь и уважение, станет моим наследником.

Европа постаралась помешать тому, чтобы ее дети боролись между собой, не видели своей матери, да и еще росли без женского присмотра. В тот день, когда Милета привели во дворец, она добавила к своей свите трех девушек и постоянно отправляла их с поручениями в комнаты детей. Астерий, однако, прознал об этой хитрости и сказал служанкам, что обреет их наголо и бросит их косы в огонь, если хоть одна из них перемолвится с его наследниками. Служанки не на шутку испугались, ведь длинные волосы были самой большой ценностью для критских девушек, постоянно состязавшихся между собой в составлении изысканных причесок.

Появление Милета всерьез перессорило братьев. Через несколько дней отчаянной борьбы Радамант отказался от трона. Юноша беззаветно любил безымянную нимфу, что каждую ночь появлялась в одном из фонтанов дворца. Узнав о том, что придумал для своих детей Астерий, нимфа своим журчащим голосом, похожим на переливы весеннего ручейка, стала умолять Радаманта, чтобы тот не мечтал о троне, ибо лицезреть ее может лишь человек, у которого ничего нет.

— У меня даже нет имени, — сказала она, — и счастье нищеты объединяет нас. А если когда-нибудь ты вдруг обретешь богатство и власть, а царство — это очень, очень много денег и власти, ты придешь сюда искать меня, но найти не сможешь. И сколько бы я тебя ни звала, ты не отличишь мой голос от шума воды и пения сверчков.

Поняв, что Радамант выходит из игры, Минос постарался всеми силами опорочить Сарпедона. Однако вскоре он понял, что сделать это будет гораздо сложнее, чем ему казалось поначалу: Сарпедон умел очень многое из того, что может поразить мальчика в возрасте Милета. Он мог сбить копьем летящего голубя, поймать голыми руками дикого кота, за одно погружение достать три жемчужины и взвалить себе на спину взрослого осла. Подарки, которыми Минос осыпал Милета, ничего не стоили по сравнению с подвигами Сарпедона, чье сердце к тому же пленили невинность и детская красота мальчика.

Поэтому, видя, что столь желанный трон может ускользнуть от него, Минос решил очернить Сарпедона и Милета в глазах Астерия. В один прекрасный день он подошел к Сарпедону и сказал ему:

— Брат мой, я хочу посоветоваться с тобой по поводу кошмара, который гложет мою душу вот уже несколько дней: снится мне, что некто входит в покои Астерия и крадет у него скипетр. Через несколько дней бесплодных поисков наш отчим умирает от горя. Тогда откуда-то появляется вор, который объявляет себя сыном Зевса и берет трон. Его первый приказ — казнить трех братьев. Я просыпаюсь, когда вижу твое тело, повешенное на тисе.

Холодок смерти пробежал по спине Сарпедона, но он был храбрым юношей.

— Дорогой брат, — сказал он, — почему ты не расскажешь о своем сне нашему отчиму?

— Обдумав все хорошенько, я так и собирался поступить, но, боюсь, никакая охрана не поможет уберечь скипетр, ведь сила вещих снов больше, чем сила простых смертных. Однако два дня назад мне приснился другой сон, в котором не вор, а ты украл скипетр. Вор из первого сна пришел к отчиму, чтобы украсть скипетр, но его уже не было в комнате. Тогда он разозлился, споткнулся, и на шум прибежал стражник, который схватил его. Потом ты вернул скипетр Астерию, а тот в знак благодарности сделал тебя своим полководцем.

— Ты считаешь, что я должен сам украсть скипетр, чтобы предотвратить беду?

Минос нахмурился, как человек, попавший в безвыходное положение.

— Я не знаю. Надо быть очень смелым человеком, чтобы пробраться в покои Астерия и выкрасть то, что он ценит больше всего на свете. Но сколько я ни думаю, я не могу найти другого выхода: лишь вещий сон может быть сильнее другого вещего сна. Я прошу тебя лишь подумать о моих словах.

Сказав это, Минос оставил Сарпедона в смятении размышлять над его лжевидениями.

Спустя два дня, как и предполагал юный интриган, скипетр украли, и царь пришел в бешенство. Минос побежал к своему брату и нашел его в саду бледного от страха, обхватившего голову беспокойными трясущимися руками.

— Ты украл скипетр?

Сарпедон посмотрел на брата и кивнул головой:

— Да, я украл его этим утром, когда Астерий был на охоте.

— Хвала Зевсу, могущественнейшему из богов! — весьма искренне воскликнул Минос.

— Что же мне теперь делать? Скипетр жжет мне руки. Даже голова пантеры на набалдашнике, кажется, смотрит на меня с яростью.

— Не бойся, я обо всем подумал. Отдай скипетр Милету и попроси спрятать его и никому не говорить, откуда он у него. Никто не заподозрит ребенка, а если скипетр вдруг найдут, все решат, что это просто детская шалость. Надо выждать, пока не появится настоящий вор.

Сарпедон вновь последовал коварным советам своего брата, а тот тем временем завладел одним из колец Милета и спрятал его между шкур, покрывавших ложе Астерия. Царь нашел кольцо и тотчас же приказал, чтобы стражники обыскали комнату Милета. Скипетр нашли почти сразу: малыш не придумал ничего умнее, как сунуть его под кровать. Несмотря на все угрозы Астерия, Милет отказался поведать, каким путем скипетр попал к нему в руки. Тогда его обвинили в краже, и Сарпедону пришлось признаться отчиму в совершенном преступлении. Он попросил, чтобы Астерий выслушал Миноса, который, по его словам, мог все объяснить.