– Отвези меня, пожалуйста, домой.

Дуайт отвез ее домой, обнял на прощание и пообещал позвонить. Оставшись одна, Оливия открыла телефон и набрала номер Итана.

– Как ты мог? Тем более с Лили!

– Ты о чем?

– Лили беременна. – Слезы, крупные, как дождевые капли, потекли по щекам. Отчаяние закружило ее, словно налетевший ураган. На этом Итан ее и взял. Тогда, давно, лишившись летних каникул у озера и Блейза, когда ей казалось, что все потеряно, она обнаружила, что может быть счастлива с Итаном. Какая невероятная глупость. Теперь, после того, что сделала Лили, она никогда и никому уже не откроется.

– И ты подумала, что я… спал с твоей сестрой? – возмущенно спросил Итан.

– Не подумала, а знаю. Мне отец только что сказал.

– И ты поверила.

– Хочешь сказать, что это неправда? – Солгать ей отец не мог. Оливия даже возможности такой не допускала, потому что была папиной любимицей. А вот любил ли ее Итан?

На линии повисло долгое молчание.

– Итан, – всхлипнула она. – Скажи, что это неправда.

– Зачем? Ты же все равно поверишь ему, а не мне.

– Ты спал с ней?

– Нет.

– Лжец! – выпалила она, не думая.

– Видишь, что я имею в виду?

– Ненавижу! – крикнула она в трубку. Слишком многие из тех, кого она любили, предали ее. Сначала Лукас, потом Блейз, теперь Итан. Надо было понимать, что рано или поздно он разобьет ей сердце. Но Лили?

Вот чего она никак не ожидала.

– Оливия… – обреченно вздохнул Итан.

– Не звони больше. Не хочу говорить с тобой. Видеть больше не хочу. Прощай, Итан.

Теперь, вспоминая тот разговор по прошествии лет, она понимала, что поспешила со звонком, что нужно было подождать и успокоиться после того, как уехал отец. Также нужно было подождать и со звонком Лили. Но палец сам пробежал по кнопкам. Ответила Шарлотта.

– Мама, – слезливым голосом произнесла она.

– Оливия, дорогая, отец уже рассказал?

– Да.

– Мне очень жаль. Представляю, какой это ужасный удар для тебя. Нам всем трудно. Нам нужно решить, что делать, прежде чем об этом станет известно. Твой отец просто разбит.

– Где она?

– Лили? Отдыхает.

– Я хочу поговорить с ней. – С каким удовольствием она схватила бы сестру за плечи и трясла, пока у нее шея не хрустнет. О чем думала Лили? Если злилась на Оливию, могла бы отомстить иначе. Распылить краску в спальне. Порвать коллекцию журналов, как она уже сделала однажды.

– Я скажу, что ты звонила, когда она проснется. Будь с ней помягче. Она только что узнала, что мы не позволим ей оставить ребенка. – Конечно, законным путем Шарлотта и Дуайт не могли принудить дочь отказаться от ребенка. Но если она хотела получить финансовую и эмоциональную поддержку, то никакого выбора у нее не было.

Окончив разговор, Оливия стала ждать. Но Лили так и не перезвонила. Даже сообщения не прислала. В конце концов из дома все же позвонили. Но это была Шарлотта. Лили сбежала.

Шарлотта и Дуайт только что вернулись из полицейского участка, где подали заявление на розыск. В участок доставили Итана, но он представления не имел о случившемся. Члены команды пловцов расклеивали листовки. Начались широкомасштабные поиски.

Грустить, печалиться, беспокоиться, переживать – Оливия ждала этой реакции. Ее шестнадцатилетняя беременная сестра пропала… она где-то одна. Но ни жалости, ни тревоги за Лили, ни сочувствия она так и не ощутила. Слезы пролились, и Оливия застегнула сердце на все пуговицы.

Менее чем через год пришло первое ежегодное письмо от Лили. Вместе с открыткой там лежала фотография: Джош, закутанный в одеяльце младенец с заплаканным личиком и опухшими веками.

– Кто такой Джош? – спрашивает Эмбер, и ее голос прорывается к Оливии сквозь туман шока.

– Сын Лили.

Эмбер смотрит на нее с отвалившейся от изумления челюстью.

– Твоей сестры Лили?

Оливия кивает.

– Да ну. – Не сводя глаз с застывшего на дорожке паренька, Эмбер тихонько свистит.

Оливия тушит окурок на бетонной ступеньке и поднимается. Эмбер отставляет бокал и тоже встает.

– Как тебя зовут? – Надо убедиться, что она не ошибается, что парнишка и впрямь ее племянник.

Сердце стучит все быстрее. Племянник. Надо же. Ей и в голову не приходило, что она когда-нибудь встретится с сыном Итана и Лили.

– Как тебя зовут? – повторяет она, не дождавшись ответа. – Кто ты?

Через пару секунд его губы размыкаются.

– Джош.

Оливия торопливо переводит дух, чувствуя, как дрожит все внутри. Не надо было тушить сигарету. Но какого черта делает здесь сын Лили? Где она? Оливия смотрит туда, где исчез за поворотом «линкольн», ждет, что вот сейчас там, словно мираж в пустыне, появится сестра.

– Иди сюда, Джош. – Он не двигается с места. Она машет рукой, подзывая подойти. – Все в порядке, иди сюда.

Он идет, едва волоча ноги, словно решая для себя, нужно ли ему это. Переводит взгляд с нее на Эмбер и обратно. Пальцы сжимают лямки рюкзака. Один нерешительный шаг. Потом другой. Он останавливается в нескольких футах от них.

Теперь, когда он близко, Оливия жадно всматривается в его черты в тающем вечернем свете. Карие глаза наблюдают за ней внимательно, с недоверием. Переносица усыпана пылью веснушек, как было и у Лили в его возрасте. В юности Оливия прятала свои под слоем праймера. Она терпеть не могла веснушки. Но на Джоше они смотрятся мило. И вообще, он симпатичный мальчик. Напоминает Лукаса.

Господи. Лукас.

Что будет, когда брат услышит о племяннике.

Когда Лили убежала, Оливия долго пыталась выведать у него детали случившегося. Он так и не сказал. Не пожелал. Отказался. Наотрез. С тех пор речь о Лили в их разговорах не заходила. Стоило Оливии упомянуть сестру в разговоре – такое случалось нечасто, – как Лукас тут же умолкал. Уходил в себя или отшивал ее, не отвечал на сообщения, сбрасывал звонки. Ничего необычного в этом не было. В шестнадцать лет он попал в исправительное заведение для несовершеннолетних, где провел шесть месяцев, после чего полагаться на него уже не приходилось.

Джош поправляет лямки, открывает и закрывает рот, хмурится и сопит. Под козырьком бейсболки волнение прочерчивает узкие морщинки. Он смотрит на Эмбер.

– Что? – слегка растерянно спрашивает она, наблюдая за подергивающимся, словно от страха, лицом. Ему что-то не нравится. Он снова тычет себе в грудь пальцем.

– Джош. – Наставляет палец на Эмбер.

– О… – Она улыбается. – Я – Эмбер.