Потом Сара отправилась в спальню и надела наряды времен молодости.

Она была такой счастливой, когда, красуясь в этих вещах, смотрела на себя в зеркало! Через некоторое время лицо ее немного порозовело, но в конце концов она покачала головой и пробормотала себе под нос: «Глупости». Потом переоделась в свою обычную пижаму, заставила замолчать черные диски, прибрала в квартире и пошла спать.

Самое лучшее в старых вещах не то, что они помогают Саре систематизировать прошлое. Самое приятное, что они пахнут нами обеими, живущими в этой квартире. А сейчас все эти вещи из нашего шкафа исчезают в огромном пакете и принесенных ящиках. Шерсть у меня на спине взъерошилась, но я пытаюсь сохранить спокойствие.

Возможно, если я отправлюсь вместе с пакетом и коробками, находящиеся в них вещи будут хранить мой запах. Но если Сара не вернется, ее запах будет понемногу улетучиваться из них. И однажды во всем мире не останется ничего, что пахло бы, как мы с нею вместе.

Сейчас комната выглядит пустой, постель разобрана, как в прачечный день, когда я помогаю Саре сменить белье на свежее — бегаю из угла в угол матраса, чтобы удостовериться, что простыня легла куда нужно. Лаура держит одну из коробок, чтобы отнести ее в гостиную, но тут ее пугает звук хлопнувшей наверху двери, и она роняет свою ношу.

— Черт! — ругается она себе под нос. Ее глаза наполняются водой, она торопливо вытирает ее рукавом свитера.

— Лаура? С тобой все в порядке? — Из кухни выглядывает мужчина со светло-каштановыми волосами.

— Все нормально, Джош, — откликается она. Голос ее дрожит, она делает глубокий вдох. — Ненавижу эти старые дома без лифта, — добавляет она. — Слышно абсолютно все.

Тут я понимаю, что уже слышала об этом мужчине. В последний приезд Анис, семь месяцев назад, Сара рассказала подруге, что Лаура выходит замуж за парня по имени Джош. Казалось, Анис несказанно удивилась, что Лаура вообще выходит замуж, и Сара ответила, что сначала и сама удивилась, но Джош оказался Хорошим парнем. Анис заметила, что, учитывая все обстоятельства, это настоящее чудо, что Лаура выходит замуж за Хорошего парня. Лицо Сары на мгновение погрустнело при этих словах. Потом они начали болтать о мужчине, за которым раньше была замужем Сара, и я наконец уснула, когда поняла, что никто не вспоминает о Пруденс.

Джош в свою очередь освободил кухню: все, что раньше там жило, теперь оказалось в коробке или в мусорном пакете. Больше это не было похоже на нашу кухню. И только по пачке моего сухого корма, который продолжал стоять на столе, можно было сказать, что раньше здесь жили Человек и Кошка. Когда Лаура подошла с какой-то шипучкой и бумажными полотенцами, чтобы вытереть стол, она взглянула на пакет с едой, затем оглядела квартиру, как будто пытаясь найти меня. Но потом просто отодвинула пакет и продолжила вытирать стол.

Еще никогда я не видела Лауру такой грустной, но сегодня она, казалось, действительно грустила. Ее глаза опять наполнились водой, когда она вернулась в гостиную, хотя Лаура тут же смахнула ее. Но в ее словах тоже слышалась печаль. Обычно Лаура быстро и четко формулирует свое мнение и никогда его не меняет. Когда они с Сарой о чем-то спорят, сразу видно, насколько она становится нетерпеливой, когда Сара начинает колебаться и мямлить: «Ну… возможно… может быть, ты и права… я не знаю…» И хотя я всегда поддерживаю Сару, потому что она мой Самый Важный Человек, в душе я согласна с Лаурой: Сара должна быть более решительной. Именно поэтому я и Сара так хорошо ладим — у меня всегда есть собственное мнение, даже если его нет у нее. Например, она всегда спрашивает меня, что я думаю о ее наряде, в котором она собирается выйти. Если мне нравится, я пристально смотрю на нее своими огромными глазами и вкладываю в них всю свою мудрость и одобрение. Если наряд мне не по душе, я прикрываю глаза и отворачиваюсь в сторону, как будто меня клонит в сон, но Сара прекрасно знает, что это означает. И тогда она говорит:

— Ты права, под эту юбку нужен другой жакет. — И надевает что-нибудь получше, прежде чем уйти.

Не знаю, что смутило Лауру в этой комнате. Мне все здесь кажется обычным. Возможно, она выглядит неряшливее и пахнет пылью немного больше, чем всегда, потому что Сара не убирала в ней почти неделю. Мой лоток, стоящий в ванной комнате, нестерпимо воняет, и мне стыдно, особенно когда в квартире посторонний человек, который не знает, насколько я чистоплотна.

Но, по-моему, Лауру смущает не лоток и не пыль. Меня осеняет: Лаура чувствует то же, что и я. Она так же не ожидала Сариного ухода и сейчас сбита с толку и грустит, потому что ей приходится решать, что делать с вещами Сары и моими пожитками. Я жду, что она расскажет мне о том, куда и почему ушла ее мать, но, судя по всему, ее Сара оставила так же, как и меня.

Когда я понимаю, что Лаура не знала об отъезде матери, я впервые начинаю по-настоящему бояться, что больше никогда не увижу Сару. От этой мысли мой желудок сжимается, к горлу подкатывает ком. Мне хуже, чем бывало, когда люди кричали на меня на улицах, или чем было в тот день, когда я в грозу потеряла своих братьев и сестер.

Сейчас мне отчаянно хочется вылезти из-под дивана, сказать Лауре, что Сара обязательно вернется, если мы не станем трогать ее вещи, которые так знакомо пахнут и дают ей понять, что это и есть ее дом. Но Лаура не позвала меня, как это сделала бы Сара, и не попыталась представить меня незнакомцу, как это положено делать. На сегодня слишком много необычного, и от мысли о том, чтобы вылезти из-под дивана, когда никто даже не позвал: «Пруденс, иди сюда, познакомься с тем-то и тем-то», у меня внутри все сжимается еще сильнее.

Первым к большому шкафу подходит и начинает доставать вещи именно Джош. На его голову падают обувные картонки со спичечными коробками. Я жду, что он сейчас разозлится, как разозлился бы любой человек в подобной ситуации, но он только ойкает и преувеличенно потирает голову, делая вид, что коробки сильно ударили его. По тому, как он стреляет глазами в Лауру, я понимаю, что он ждет ее смеха, потому что людям кажется смешным, когда на других людей что-нибудь падает.

Лаура в ответ лишь вяло улыбается.

— Посмотри на все это! — восклицает он, опускаясь на колени и набирая горсть спичечных коробков. — «Парадиз Гараж», «Ле Жардин», «Эйт Би-си», «Макс Канзас-Сити». — Он вновь складывает их в коробку. — Писаки, на которых я работаю, готовы были бы убить за возможность провести пять минут в «Макс Канзас-Сити».

Лаура начинает ревизию во втором шкафу, в том, что поменьше, — у входной двери. Она роется в ящиках с бумагами, некоторые складывает в папки, тут же исчезающие в большой коричневой коробке. Остальные отправляются прямиком в пакет с мусором.

— Выбросим все в мусорные контейнеры, — говорит она Джошу. — Армии спасения они ни к чему.

Может быть, Армии они и ни к чему, но они нужны мне! Почему Лаура не спросит меня, как я намерена поступить со своими (ну, моими и Сариными) вещами?

Джош при этих словах Лауры замирает, его рука как раз тянется к вещам на верхней полке. Он продолжает тянуть руку в том же направлении, хотя делает это уже значительно медленнее, — так обычно двигаешься, чтобы не испугать мелкое животное.