Соседки по квартире должны предупреждать друг друга, прежде чем переехать. Я почти уверена, что это Закон.

По движениям Лауры сразу видно, что она точно знает, куда идет, и жалеет, что не сделала этого раньше. Именно так она и входит в нашу спальню, но ей не удается сохранять решимость. Шаги ее становятся чуточку медленнее, чем обычно, и если бы я к ней подкрадывалась, то решила бы, что это отличное время для нападения. Она говорит, что займется спальней, а он пусть пока начинает на кухне. Она передает ему какие-то старые газеты, и вначале я думаю, что они собираются поиграть со мной в мою любимую игру: Сара комкает газету и бросает ее мне, чтобы я охотилась и оттачивала искусство ловли мышей. Но вместо этого мужчина заворачивает в газеты тарелки и стаканы, прежде чем уложить их в коробки. Он также упаковывает большую керамическую чашу, которая живет на маленьком столике у входной двери. Именно в этой чаше я люблю спать, когда мое тело подсказывает мне, что вот-вот домой придет Сара. Она переступит порог, а я буду прямо у двери. Однажды, когда особенно обрадовалась при встрече с Сарой, я так быстро выпрыгнула из чаши, что она упала на пол и разбилась. От неожиданного грохота я метнулась в спальню, под кровать, где долго лежала и тряслась. Но Сара была очень терпеливой и невозмутимой, когда склеивала вазу. После этого на ней остались трещины, но Сара уверяет, что ничего страшного, потому что сквозь трещины проникает свет.

Лаура с мужчиной работали молча, она лишь сообщила ему, что из Армии спасения придут попозже, чтобы забрать мебель, кухонные принадлежности и кое-что из вещей Сары. Не знаю, что Армия намерена делать с кроватью, которая пахнет мной и Сарой, прятавшимися под одеялом холодными ночами. Или с диваном, который пахнет случайно пролитым мною молоком (стакан сам виноват, что упал: он притворился, что он ниже, чем был на самом деле). Я так испугалась, потому что неожиданно на меня выплеснулось молоко, и подумала, что Сара, скорее всего, будет меня ругать, но она лишь взяла меня на руки, прижалась щекой к моей макушке и сказала:

— Бедняжка Пруденс! — Потом обняла меня еще крепче и продолжила: — Ох, Пруденс, жизнь была бы такой скучной, если бы рядом не было тебя. (Вещь настолько очевидная, что и говорить об этом не стоит).

Я не понимаю, какая польза Армии от этих вещей, но вокруг сейчас происходит много непонятного. Сара была знакома с человеком, который в один день потерял кота и все, что имел. После этого, по словам Сары, он больше не хотел жить. Возможно, Сара ушла, так как знала, что сюда придут Лаура с этим мужчиной и станут забирать все наши красивые вещи, а она не сможет на это смотреть. И меня впервые осеняет: если Сара уехала, то вместе с мебелью и другими вещами придется покинуть квартиру и мне.

Я еще ниже припадаю к полу с одним желанием — чтобы вернулась Сара и объяснила мне все происходящее. Она могла бы предупредить меня обо всем до своего ухода, даже если причины, которые заставили ее покинуть дом, могли испугать меня или просто сбить с толку. Уж ей ли не знать (кому, как не ей?), как много я понимаю!

Кошки всегда все понимают. Именно поэтому являются хорошими соседками по квартире.

Лаура и мужчина со светло-каштановыми волосами — в противоположных углах квартиры, а это означает, что я не могу одновременно следить за обоими. Несмотря на то что мои усы позволяют мне уловить направление движения каждого, кто находится у меня за спиной, я так и не могу решить, за кем нужно следить. Потом Лаура наступает в спальне на доску пола, которая при этом издает звук, похожий на человеческий крик. Я тут же переключаю на нее все свое внимание. Дверь в спальню располагается прямо напротив правого подлокотника дивана, и я, перемещаясь ползком, теперь могу заглянуть в спальню и наблюдать за Лаурой.

Нельзя сказать, что Лаура с Сарой — одно лицо, но они достаточно похожи, чтобы предположить, что девушка из Сариного потомства. Волосы у них одного цвета и длины. Лаура не такая высокая, как Сара, но более гибкая и, стоя на носочках, может дотянуться туда, куда дотягивается Сара. Глаза у Лауры светлее и не такие круглые, а челюсть более квадратная, и косметика, которой она обычно пользуется, лишь подчеркивает эти различия. Сегодня Лаура не накрашена — что само по себе необычно. Круги под глазами темнее, чем всегда, отчего сами глаза кажутся такими же синими, как у Сары, а кожа настолько бледная, что кажется еще светлее, чем у той. Руки у Лауры и Сары совершенно одинаковые, ладони на удивление широкие для таких худых людей, а пальцы очень длинные.

Сейчас руки Лауры немного дрожат, но ей все равно удается аккуратно сворачивать и складывать вещи. Она достает из шкафа одежду Сары так же уверенно, как я, когда нахожу что-то, спрятанное в лотке. Вещи, которые Сара носила на работу, Лаура складывает в аккуратную четырехугольную стопку. Она толстой черной ручкой что-то пишет буквами на одном из коричневых ящиков, в который затем складывает Сарины повседневные и рабочие вещи. Остальные наряды, те, с блестящими камнями, бахромой и перьями, которые я раньше считала птицами, она складывает в другую, менее аккуратную стопку. А затем кладет ворох «птичьей» одежды в мусорный пакет.

Сара нечасто надевает «птичьи» наряды, но я уверяю (по крайней мере мне так кажется), что они много для нее значат, как и все остальные вещи в квартире. Сара любит повторять: «Очень важно тщательно систематизировать свое прошлое».

Однажды вечером три месяца назад Сара разговаривала по телефону с Анис и часто повторяла слово «помнишь». Ну, например: «Помнишь, как я впервые пришла послушать твоих ребят в “Монти Пайтон”?[1] То место было такой дырой!» Или: «Помнишь вечер, когда та сумасшедшая гналась за нами с ножом по Четырнадцатой улице? И нам пришлось умолять водилу поскорее увезти нас оттуда, хотя у нас совершенно не было денег?»

Мне эти истории смешными не казались, но Сара залилась смехом так, что стала задыхаться. Я слышала такой долгий и громкий смех Сары только в редчайшие моменты моей неловкости. Например, когда я попыталась шмыгнуть в закрытое окно (откуда мне было знать, что существуют вещи, через которые можно видеть, но нельзя прыгать?), или когда однажды я потянулась к бумажной тарелке на кухонном столе, чтобы попробовать то, что лежало на ней, а тарелка со всем содержимым перевернулась мне на голову. (Я продолжаю утверждать, что в этом была вина Сары — никогда не стоит оставлять тарелку с едой на краю стола).

После того как Сара поговорила с Анис и положила трубку, она достала из большого шкафа в гостиной несколько ящиков и сумок. Взяла с полки пару черных дисков, и квартира наполнилась музыкой, пока мы вместе просматривали игрушки в спичечных коробках[2]. На самом деле рассматривала Сара, а я гоняла их по комнате, иначе какой смысл в игрушках, если ими не играть? Сара беспрестанно восклицала: «Я совсем забыла об этом месте!» Или: «В этом клубе мне впервые разрешили выступить, и мне пришлось делать это бесплатно. Диджеям-девушкам пробиться было намного труднее». Она показала мне газеты и журналы, настолько старые, что их больше не выпускают, там было полным-полно слов (читать я не умею, но Сара кое-что прочитала мне вслух о музыке, которую раньше слушала, о местах, где раньше бывала).