не сделал ей ни малейшего намека, никогда не пытался сделать ее своей любовницей. О! Как ей этого хотелось в то время. Но, увы, он ограничивался ласковым взглядом своих чудесных голубых глаз и целованием ручек, словно она — русская княгиня. Может, он считал, что она стара для него?

Барбара была уверена, что выглядит намного моложе своих сорока пяти лет. Она черпала эту уверенность

в глазах мужчин, бросавших на нее откровенно восхищенные взгляды на авеню Монтеня. Все самые известные дома мод, включая ее собственный, находились на левом берегу Сены. Здесь можно было встретить самых красивых женщин мира, но Барбару это не смущало. Она считала себя обольстительной и умной. Эту уверенность в себя ей внушил Джейсон.

Молодая американская журналистка все еще ждала… Барбара понимала, что, несмотря на всю свою занятость в связи с подготовкой новой коллекции одежды к осеннему показу, она должна принять ее.

Она отвернулась от зеркала и хозяйским взглядом осмотрела кабинет, находившийся на последнем этаже |здания. Отличаясь особой элегантностью интерьера, он был завален всевозможными купонами материи и мятыми эскизами…

Ей нравился такой беспорядок, создающий атмосферу деятельности и власти.

Она подошла к интерфону и попросила свою секретаршу Этьен проводить к ней журналистку.

— Мисс Кирштенбург, что повлияло на изменение вашего стиля? — спросила Таффи Скот.

В течение часа они обсуждали осеннюю коллекцию одежды, и теперь журналистка хотела подвести черту.

— Люсьен Лелонг, разумеется. Однажды Диор сформулировал один из принципов работы Лелонга: Люсьен считал, что каждая ткань имеет свою неповторимую индивидуальность и так же непредсказуема, как и женщина. Я склоняюсь к тому, что высокая мода начинается с выбора ткани, но не с концепции. Именно ткань диктует и управляет моим замыслом.

— Говорят, что Сен-Лорану удается удачно сочетать элементы, которые он находит в произведениях Чехова, Коллет и даже в прикладном искусстве берберов из Северной Африки. Вы согласны с таким мнением?

— Согласна. Часто забывают, что Ив родился в Северной Африке… Вы уже были у него в Маракеше? Что- то потрясающее!

Таффи Скот отрицательно покачала головой и продолжила интервьюировать собеседницу:

— Нельзя ли возвратиться к вашей работе и попытаться выявить аналогичную природу влияния на ваше творчество? Вы родились на юге Франции, но в русской семье?

— Да, это так, — ответила Барбара.

Этот вопрос журналисты задавали ей довольно часто.

— Мои родители покинули Россию до революции, и

им посчастливилось вывезти большую часть своего состояния. Естественно, с какими-то драгоценностями им пришлось расстаться, но я, тем не менее, жила в роскоши.

Моя мать одевалась у Шанель, и Коко часто приежала к

нам в Ниццу.

— А вот тот маленький комод в углу… я видела его как-то в мастерской у Шанель. Вы купили его во время

распродажи ее наследства?

Барбара бросила холодный взгляд на журналистку. Эта женщина не была похожа на обычного представителя прессы.

— Нет, мадемуазель, — резко ответила она, — я получила его по завещанию Коко. У вас все? Меня ждут в мастерской.

Американка обезоруживающе улыбнулась.

— Если я вас не очень утомила, мне хотелось бы уточнить два-три факта. Вы, конечно, знаете — об этом говорит весь правый берег, — что ваши родители никогда не были русскими аристократами. Говорят, что своим головокружительным успехом в мире высокой моды вы обязаны какому-то английскому богачу, который является вашим таинственным близким другом.

Журналистка впилась глазами в лицо известной модельерши, пытаясь уловить на нем тень беспокойства.

Барбара Кирштенбург ответила ей чуть насмешливой снисходительной улыбкой.

— Неужели до сих пор рассказывают одно и то же? Скажу вам одно: никто из вас не избежал сплетен. Ни Марк, ни Оскар, ни Хюбнер… Но только Ив болезненно воспринимает эту болтовню. Он такой ранимый!..

— Но ведь разговоры о вашем происхождении нельзя назвать ложью! Я провела расследование и могу доказать, что вы не являетесь дочерью русских аристократов, а родились в бедной семье в городе Риге. Более

того, ваша дружба с англичанином началась в 1959 году когда ударом кинжала была убита Полин Конт. Есть фотографии, на которых вы запечатлены выходящей из здания вместе с господином…

— Убирайся! Вон! — закричала Барбара.

В кабинет вошла секретарша.

— Этьен, выставьте эту женщину за дверь!

Журналистка встала и не торопясь взяла свою сумочку. и манто.

— Это не помешает мне продолжить расследование, которое я начала, мисс Кирштенбург, — сказала она.

— Со своей стороны, мисс Скот, обещаю вам, — заговорила Барбара, взяв себя в руки, — что с сегодняшнего дня все известные парижские кутюрье закроют перед вами двери своих творческих мастерских. Вам откажут в присутствии на показах мод, включая демонстрацию готового платья у Версальских ворот, и даже не пустят на порог фирменных магазинов одежды на Седьмой авеню в Нью-Йорке. Ваш шеф-редактор будет уведомлен о том, что вы обесчестили лицо «Таймс». Они ушлют вас куда-нибудь подальше, возможно, в Иран. Я слышала, что это очень опасная страна, мисс Скот. Не сомневайтесь в том, что у меня достаточно возможностей, чтобы претворить эти угрозы в жизнь. Делая неприятности мне, вы уничтожите себя. Пожалуйста, Этьен…

Когда ошеломленная американка вышла из кабинета, Барбара села за свой позолоченный рабочий стол. Она незамедлительно расскажет об этом инциденте Джейсону, а вечером ее указания уйдут в Нью-Йорк.

Неожиданно зазвонил телефон. Она подняла трубку и услышала голос Адамс. Адамс просила ее как можно скорее приехать в Равеншурст.

Ее хотел видеть Джейсон.

Глава 4

Постоялый двор находился з центре деревни. На первом этаже расположился шумный паб, из которого можно было пройти в более просторное помещение ресторана. Когда хозяйка убедила Пита, что комната очень тихая и уютная, он согласились снять ее.

— Я называю ее апартаментами молодоженов, — сказала женщина, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Конечно, это всего лишь маленькая комнатка, но лучшая из того, что у нас есть, — продолжила она, направляясь в конец коридора. — Особенно хорошо там зимой. Увидите это сами… После полудня она залита солнцем.

Комната была микроскопических размеров и обставлена как кукольный домик.

— Просто восхитительно! — восторженно воскликнула Мэгги.

Послеполуденное солнце, словно луч мощного прожектора, высвечивало кровать с балдахином. Вся мебель эпохи короля Георга состояла из кровати, кресла у камина и нескольких других мелочей.

Женщина положила ключ на комод и сказала:

— Ужин подается ровно в восемь, но паб открыт, и при желании вы можете туда спуститься прямо сейчас, Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, звоните. Я пришлю сейчас Чарли, чтобы он развел огонь и камине.

— Спасибо, миссис, — сказала Мэгги, направляясь к двери, словно давая понять, что старухе пора покинуть помещение и