class="p1">— Есть один шаман, который сможет вам помочь! Сейчас я его позову, — с этими словами старик набрал в лёгкие побольше воздуха и оглушительно свистнул. В лиственничном лесу проснулись и закаркали вороны. Под ногами Билюкая задрожала трава, и из-под земли показался заспанный человек, укутанный в медвежью шкуру.

— Зачем ты разбудил меня, Билюкай? — зевая, обратился незнакомец к старику.

— Выбирайся из своей берлоги, Марлин! Алаиду и Ияночх нужна твоя помощь. — И старик рассказал ему историю возлюбленных.

Но не только птицы в лесу и спящий шаман слышали свист лесного старичка. Канну, отчаянно метавшийся из одного угла земли в другой, облетевший все стороны света и заглянувший под каждое облако, тоже услышал оглушительный клич Билюкая. И теперь он, безжалостно погоняя огненных псов, летел в сторону леса золотых лиственниц.

Шаман Марлин

В тех краях не было шамана сильнее и могущественнее, чем добрый Марлин, живший в берлоге на опушке лиственничного леса. Его спина всегда была укрыта медвежьей шкурой, а на поясе висел волшебный нож. На одной стороне его костяной рукоятки была вырезана тень медведя, а на другой — человека. Благодаря этому ножу, медведи могли принимать человеческий облик. Нужно было только воткнуть остриё ножа в землю и перепрыгнуть через него.

Выслушав историю Алаида и Ияночх, Марлин покачал головой:

— Только медведям и горным духам не страшен жар парящих земель. Я смогу довезти вас до сопки Тылвала, но помните, что ещё никому не удавалось скрыться от Канну, не сразившись с ним.

— Я готов принять бой! — ответил храбрый Алаид. — Лишь бы знать, что Ияночх будет в безопасности.

— Что ж, нам нельзя терять время, — шаман воткнул свой нож в землю и, перепрыгнув через него, тут же обернулся большим бурым медведем. — Садитесь на мою спину и держитесь крепче!

Но вдруг кедровка, сидящая на голове Билюкая, захлопала крыльями и пропищала что-то на ухо старика, отчего тот пришёл в ужас.

— Канну летит сюда! И он уже очень близко. Вам нужно поторапливаться! — крикнул напуганный Билюкай. Собрав с земли складки бороды и уложив их в нарты, маленький старичок исчез так же неожиданно, как появился.

Раздался оглушительный удар грома, и все увидели, как по серым тучам несутся огненные псы Канну, выпуская из-под своих лап острые молнии.

— Слишком поздно! — сказал Алаид. — Я должен остаться здесь и задержать его.

Помешкав немного, Марлин протянул Алаиду свой волшебный нож:

— Тебя ждёт неравный бой с коварным духом и его войском. Возьми это и помни, что Канну и гамулы бессмертны, но от одного удара волшебного ножа они навсегда забудут своё прошлое и примут облик медведей. Только так ты спасёшь Ияночх и рассеешь злые чары Канну.

Алаид с благодарностью принял нож Марлина.

Пришла пора прощаться возлюбленным. Никто не знал, как долго продлится эта разлука. Алаид подошёл к плачущей Ияночх и сказал такие слова:

— Моя милая Ияночх, мы не можем всю жизнь убегать от подлого Канну. Я скоро приду за тобой, и мы вернёмся на наш мыс. Мы будем жить в маленькой хижине, где даже в самые лютые ветра будет гореть огонь и слышаться детский смех. У нашего сына будет большая собака, и верхом на ней, ничего не боясь, он отправится в своё самое первое приключение. А наша дочь будет танцевать так же красиво, как ты. И так будет, пока стоит на океане земля великого Кутха. Но ради этих светлых дней мы должны ненадолго расстаться. А пока возьми моё сердце. Пусть оно всегда будет с тобой. Оно согреет тебя на холодной сопке Тылвала и своим светом укажет мне дорогу к тебе.

Сказав так, Алаид протянул возлюбленной своё сердце. Оно светилось в руках ярким пламенем и согревало ладони девушки.

Снова небо над ними задрожало от оглушительного грома, и Марлин поспешил к сопке Тылвала, унося на своей спине маленькую Ияночх.

Алаид остался один. Подул сильный северный ветер. Над его головой заискрились молнии и послышался лай огненных псов. Наконец, медные нарты со скрежетом опустились на землю, и в тот же миг войско гамулов во главе с Канну окружили Алаида. Битва началась.

Тылвал

Марлин бежал по огненной земле, перепрыгивая через кипящие озёра, мощные гейзеры и пыхтящие грязевые вулканчики, унося Ияночх подальше от коварного Канну. Его лапам не страшны были ни раскалённая потрескавшаяся глина, ни кипящие ручьи. Наконец впереди показалась высокая сопка, покрытая толстой коркой льда. На ней и жил великан.

Когда-то Тылвал был отважным воином, путешествующим по всему свету. Переплывая от острова к острову на голубом ките, он сражался со злыми духами и коварными волшебниками. Но это было много лет назад. Теперь глаза великана скрылись под тяжёлыми седыми бровями, плечи богатыря ссутулились, а руки больше были не в силах держать лук, высокий и тяжёлый, как крепкая лиственница. Тихий старик скрылся от света за облаками на вершине сопки. Там он выращивает кипрей, из которого заваривает на завтрак вкусный крепкий чай, играет на дудочке, лепит из облаков причудливых зверей, повстречавшихся ему во сне, и подсказывает перелётным птицам верную дорогу в тёплые края. Чтобы никто не мог потревожить его покой, каждую зиму Тылвал поливает свою сопку холодной водой, отчего она покрывается толстой коркой льда, по которой невозможно вскарабкаться наверх.

Оказавшись у подножия сопки, шаман Марлин достал медный колокольчик и позвонил в него. Вскоре с вершины, покрытой шапкой плотных облаков, свесились две огромные ноги великана, обутые в старенькие, стоптанные торбаза. В следующее мгновение Тылвал спрыгнул с сопки и встал перед шаманом и Ияночх во весь свой рост. Девушка застыла от удивления и испуга: до этого дня ей не приходилось встречать великанов. В его длинных волосах, покрытых блестящей крошкой инея, и бороде, свисающей почти до самой земли, торчали запутавшиеся пучки облаков. А на плечах Тылвала суетились стаи чаек.

— Ты звал меня, старый друг Марлин? — спросил великан, и из его рта подул сильный прохладный ветер.

— Нам нужна твоя помощь, добрый великан! — ответил шаман и рассказал великану историю Алаида и Ияночх.

Дослушав шамана до конца, великан тяжело вздохнул, отчего чайки на его плечах всполошились и громко закричали.

— Алаид — очень храбрый юноша, если отважился сразиться