Я не берусь утверждать, что кремация на открытом воздухе решила бы все проблемы. В тех странах, где кремация является нормой, например в Индии или Непале, ежегодно сжигается более пятидесяти миллионов деревьев, и в атмосферу выбрасывается огромное количество аэрозолей углерода. Это вещество стоит на втором месте после диоксида углерода в ряду негативно влияющих на климат веществ, создаваемых человеком.

Но крестоунская модель прогрессивнее. Индийские реформаторы звонили в некоммерческую организацию Пауля и Стефании и просили разрешения перенять опыт их поднятого над землей погребального костра, который позволяет сжигать меньше леса и уменьшает вредные выбросы. Если изменениям могут быть подвержены древние традиции, неразрывно связанные с религией и культурой, то современные промышленные машины кремации уж точно на это способны.

* * *

Лаура прожила в Крестоуне многие годы, и в то утро казалось, будто на похороны пришел весь город. Ее сын Джейсон произнес первые слова своей речи, и взгляд его был прикован к огню.

– Мама, спасибо тебе за любовь, – сказал он, и голос его дрогнул. – Не беспокойся о нас теперь, улетай и будь свободна.

Пока огонь горел, одна женщина вышла вперед и стала рассказывать о том, как переехала в Крестоун одиннадцать лет назад. В то время она страдала от хронической болезни.

– Я приехала в Крестоун, чтобы найти радость. Тогда мне казалось, что облака и синее небо излечили меня, но теперь я думаю, что это была Лаура.

– Мы всего лишь люди, – сказал другой ее друг. – Мы все совершаем ошибки. Но я не вспомню ни одной ошибки Лауры.

Языки пламени быстро справились с коралловым саваном Лауры. Пока собравшиеся говорили, огонь переключился на ее обнаженную плоть. Жар пламени иссушил мягкие ткани, которые в основном состоят из воды, и они съежились и сгорели. Ее внутренние органы обнажились, чтобы также быть преданными огню.

Это стало бы жутким зрелищем для непосвященных, но бдительные волонтеры старались замаскировать внутреннюю работу костра. Они передвигались с достоинством и знанием дела, следя за тем, чтобы ни запах, ни вид обугленной руки не омрачил мероприятие.

– Мы не пытаемся скрыть тела от людей, – объяснила Стефания, – но на кремацию зачастую приходит вся округа. Мы никогда не знаем, кто и как отреагирует на костер. Ведь кто-то представляет, как он сам будет однажды лежать на нем.

В течение всей церемонии волонтеры незаметно подходили к костру и подкладывали дрова. За одну кремацию сжигается около трети поленницы – больше кубометра леса.

Тем временем пламя добралось до костей Лауры: в первую очередь до коленей, ступней и лицевых костей. Чтобы охватить кости таза, рук и ног, огню потребовалось еще некоторое время. Вода испарилась из ее скелета, равно как и органика. Цвет костей изменился сначала с белого на серый, затем на черный и из черного снова стал белым. Под тяжестью дров остатки костей Лауры прошли сквозь металлическую решетку и упали на землю.

Один из тех, кто поддерживал огонь, взял длинный металлический стержень и направил его в костер, туда, где недавно была голова Лауры. Но теперь ее череп исчез.

Мне рассказали, что каждая кремация в Крестоуне – неповторима. Одни проходят очень просто: сожгли и можно расходиться. Другие длятся часами, поскольку скорбящие разрабатывают целые ритуальные церемонии. Бывают довольно легкомысленные, как похороны молодого человека, который пожелал быть сожженным с двумя литрами текилы и самокруткой с марихуаной.

– Знаете, с подветренной стороны все были довольны, – сказал один из волонтеров.

Что всегда остается неизменным, так это переживание костра. Он преображает всех, кто при этом присутствует. Самым юным покойником, которого они кремировали, был двадцатидвухлетний Тревис, погибший в аварии. Согласно полицейскому рапорту, они с друзьями выпили, были под кайфом и гнали по темной проселочной дороге. Машина перевернулась, Тревис вылетел из нее и погиб на месте. Вся молодежь из Крестоуна и округи пришла на кремацию. Когда тело Тревиса лежало на кострище, его мать приподняла покров и поцеловала сына в лоб. Отец Тревиса схватил водителя той злополучной машины и перед лицом всех собравшихся сказал:

– Посмотри мне в глаза, я тебя прощаю. – Затем зажгли костер.

Час спустя после начала кремации Лауры собравшихся накрыло волной скорби. И вот вперед вышел последний оратор, и еще полтора часа назад ее речь была бы неприемлемой.

– Все, что вы сказали про то, что Лаура была замечательной, – правда. Но на мой взгляд, она была немножко ведьма. И умела веселиться. И я хочу повыть о ней на прощание. У-у-у-у-у-у-у-у-у! – завыла она, и все собравшиеся подхватили. И даже я подхватила, хотя еще недавно сомневалась, положить ли в костер можжевеловую ветку.

* * *

К половине десятого только мы со Стефанией остались сидеть на резной деревянной скамье у костра (ну и, конечно, с нами было то, что осталось от Лауры). Среди углей тихо догорали последние поленья. Инфракрасный термометр зарегистрировал температуру этих углей на уровне семисот градусов.

Стефания зачастую приходит первая и уходит с места погребения последней.

– Я люблю тишину, – призналась она.

Стефания замерла на несколько минут и вдруг снова поднялась на ноги. Она подняла кусок металлической решетки и принялась его разглядывать.

– Это придумал Пауль для защиты от искр. Должно помешать золе и пеплу разлетаться ночью. Догорающие поленья-то не выпадут, но что насчет искр от угольков?

Через пару минут Стефания уже звонила в пожарное отделение, чтобы заказать проверку безопасности тлеющих углей и золы. Ее безграничная энергия не давала ей подолгу сидеть сложа руки. Я удивляюсь, какой терпеливой была она все эти годы, прежде чем смогла организовать погребальный костер.

– Ожидание, пока общество примет нас, было выматывающим. Мне стоило большого труда не разругаться со всеми этими людьми.

Чем дольше я оставалась в Крестоуне, тем больше он напоминал мне нездоровый городок Мейберри.[1] Владельцы некоммерческой организации объединились с местными жителями для того, чтобы гарантировать законность деятельности проекта «Завершение жизни». Люди останавливают Стефанию на почте, чтобы сказать:

– Я рад, что вы у нас есть! Я приду на собрание и заполню анкету о моей последней воле.

Жители Крестоуна прекрасно знают, что нужно делать после смерти родственника. Когда волонтеры приходят в дом умершего, его родные теперь зачастую отвечают: «Спасибо за помощь, но мы сами привезем тело».

Провинциальность присуща даже самим телам покойников. Одна женщина захотела быть похороненной традиционным способом на крестоунском кладбище (старейшем в штате). После ее смерти дочери привезли ее останки, обложенные льдом, прямо в кузове грузовика.