Она покрутилась перед зеркалом. Для прогулки по парку в самый раз. Благо вечер выдался сухим, без осеннего дождика и ветра. Царапнуло! В конце концов, не думает же Кевин, что она привыкла тратиться на модные тряпки?

Эллис по-женски угадала, что на душе у подруги:

— Прекрати, успокойся! Нормально! Раньше ты никогда так долго не стояла перед зеркалом…

— Это называется комплексом неполноценности, — тихо признала Анна.

— Распусти волосы, — посоветовала подруга, сняв резинку с ее волос, — поверти головой. Пусть они свободно падают на плечи, на спину, лицо…

В Гайд-парке, по обыкновению, было многолюдно. Это немного успокоило Анну. В таком демократичном месте невозможно было чувствовать себя неловко. К тому же Эллис обещала подъехать через полтора часа. В моде и гламуре, если что, она разбирается лучше…

Мимо нее мчались подростки на роликах, проходили уравновешенные лондонцы и шумные компании туристов. После затяжного дождя так приятно было попасть в прекрасный уголок с аллеями, скамейками, посидеть или побродить по парку.

Озеро Серпантин было гладким зеркалом, отражающим в себе, как на холсте, дом Ганновера и прилегающие к нему аллеи.

Здесь, на берегу водного Серпантина, Анна назначила Кевину встречу.

— Привет, мышка! Блин, я даже не знаю твоего имени! Нормально так, да?! — крикнул Кевин. Он свернул с аллеи и спустился по отлогому берегу к самой кромке озера. — Ужос!

Она обернулась, посмотрела, как он осторожно, боясь споткнуться и оказаться в воде, идет в ее сторону, высокий и гибкий.

— Привет! Что ж поделаешь, если ты не спрашиваешь у женщин имен? — ответила Анна, когда он подошел к ней.

На Кевине была короткая простеганная в мелкую клетку темно-синяя куртка, узкие синие джинсы. Синие кроссовки, зашнурованные белыми шнурками. На голове вязаная шапочка набекрень, из-под нее на плечи падали густые локоны цвета топленого молока.

Они прошли несколько метров и сели прямо на траву. Кевин, закурив, задумчиво поднял светлые глаза к небу.

— Как дела? — спросил он, выпустив клубок белого дыма, который медленно поплыл в неподвижном воздухе. — Я тут подумал и решил, что ты мне нравишься…

— Хорошо. И что с того?

Кевин отдернул рукав куртки, — показывая часы на запястье, — круглые, темно-коричневого цвета, со стальной отделкой, изящными стрелками и браслетом из коричневой кожи, — состроил выразительную гримасу:

— Подарок Себастьяна Морэ! Первый мой гонорар за фотосет.

— Дорогие, наверное? — Анна села поудобнее, обхватив согнутые колени руками. Приготовилась слушать его.

— Нет, они просто наводят на нужный лад, вспоминаю о многом, — мотнул он головой, после затяжки, и выпустил дым, красиво цедя его сквозь приоткрытые губы. Потом, слегка опустив голову, уставился куда-то в одну точку. — Знаешь, в тот раз ты тоже навела меня на одну мысль. Я совсем забыл об этом…

— О чем? — хмыкнула она.

— Об Ирландии. На Рождество собираюсь туда, у меня полно родни, которую я почти забыл. Завтра я улетаю в Японию, времени нет совсем. Может быть согласишься присмотреть за моим котом? — улыбнулся он нахально. — Можешь переехать ко мне сегодня же…

— Кевин, я в горничные к тебе не нанималась, — усмехнулась девушка. — Ты позвал меня только для этого?

— Я же не в твоем вкусе, — напомнил он серьезно, — что еще я могу тебе предложить?

— Эллис, моя подруга, говорит, что такие, как ты, ничего от таких, как я, не могут требовать. Думаю, и предлагать тоже, — ответила Анна. — А если бы ты был в моем вкусе, то что…?

Она откинула назад падающие на лицо пряди и посмотрела на него с вопросительным прищуром.

— У тебя наверняка есть кто-нибудь. Ты его любишь, у вас длительная помолвка и куча планов? — спросил он, весь повернувшись к ней. — И тебе не хочется портить репутацию?

— Хватит уже! — коротко засмеялась она. — Иначе я поверю в то, что ты все-таки в моем вкусе. Накинусь на тебя прямо здесь…

— Не накинешься, — оборвал ее Кевин, усмехнувшись. — Ты типичный синий чулок!

— В этом виноваты мужчины, которые считают интеллектуально развитую женщину ненормальной, — пустилась в объяснения Анна, задетая за живое. — Почему нельзя быть активной в общественной жизни и при этом хорошо заниматься сексом? Однако когда мужчинам говоришь, «я учитель, пишу статьи и много читаю», они считают, что я синий чулок…

— Стоп! — засмеялся Кевин, падая на осеннюю траву. — Очень много слов, думаю, дело в этом…

Анна возмущенно поднялась на ноги, взглянула на него сверху. Он, лежа на спине, смотрел на нее снизу. Его глаза казались совершенным произведением природы. Белки, словно сделаны из тончайшего белого китайского фарфора, радужка из светло-зеленого изумруда. Взгляд глубокий как бездна. Длинные, порхающие ресницы.

— Не накинешься, не накинешься! — он дразнил совсем небезобидно, всеми своими движениями лица и тела напрашиваясь на бурную реакцию, — на пощечину или на что-то еще…

— Зачем ты это делаешь? — шепнула Анна жалко. — Ты чудовище…

— Да! Чудовище haute couture — закартавил на французский манер Кевин. — Не всем же быть pret-a-porter!

— Ну, смотри, сам напросился. — Злорадно улыбнувшись, Анна «оседлала» его, зажала между ног, раскинула ему руки, крепко сжав запястья. — Ты этого хотел?

— Вау! — Кевин был в почти детском восторге, — ты выпустишь мне кишки…

— Выпущу, если не перестанешь дразнить меня, — она ослабила «хватку» и склонилась к его лицу. — Ты красивый, доволен теперь?

— Почему тогда я тебе не нравлюсь? — не понимал Кевин.

Он высвободил одну руку и убрал с лица Анна растрепавшиеся волосы.

— Ты понравишься мне тогда, когда я захочу, и не потому, что ты модель. Да и вообще, — рассуждала Анна тихо и глубокомысленно, — зачем тебе нравится мне? На тебя весь модный мир буквально молится…

Прервавшись, она осторожно поцеловала его в приоткрытые губы. Он ответил ей на удивление невинным поцелуем.

— Прости, не могла отказать себе в маленьком удовольствии, — Анна отпустила его и встала на ноги.

— Ой, вы, что тут валяетесь? — ошеломленно спросила подошедшая Эллис. Ее любопытный взгляд перескакивал с подруги на Кевина.

Анна сильно смутилась:

— Кевин сам виноват…

Кевин тоже поднялся на ноги, стряхнул с одежды и волос траву и пыль.

— Твоя подруга еще та штучка! — хмыкнул он. — Даже моя подружка так не делала…

— Доминика Гуана! — вставила Эллис, как бы в укор подруге, посягнувшей на «честь» Кевина. — Муза Донателлы Версаче…

— Верно, — подтвердил Кевин, — но вы же читали, что после того, как я нарушил контракт с Prada, она назвала меня дураком и ушла. Кажется, это серьезно…