Я беру его в левую руку. Он так удобно в ней лежит. Провожу большим пальцем по гладкой поверхности в поисках шва и заветного язычка, за который нужно потянуть. Подношу правую руку, большим и указательным пальцами тяну, снимая верхний защитный слой. Большим пальцем левой руки поддеваю ставшую доступной крышку и с глухим бумажным шелестом стягиваю ее вверх, оголяя беззащитное содержимое. Правой рукой тяну за широкий кусок бумаги, который является последней преградой, держу крепче, чтобы не сорвалась. Дергаю. Моему взгляду открывается поле одинаковых шляпок с отверстиями посередине. Я ощущаю этот запах. Горько-сладкий и напоминающий, что медлить невыносимо. Снизу вверх, едва касаясь, большим пальцем правой руки цепляю одну из них. Белоснежную, словно невесту в платье. Уверенным движением тяну вверх, подхватывая между пальцами. Тяну ко рту, обхватывая губами, одновременно правой рукой лезу в карман, вытягивая другой предмет, гладкий, со скругленными краями. Тянусь головой и корпусом навстречу руке, чиркаю отработанным движением, появляется маленький язычок пламени. Подпаливаю и блаженно затягиваюсь…

Открывать слипшиеся веки почти больно. Свет, исходящий из далекой точки, неприятно слепит. Как же хочется курить… Эта мысль врывается в голову, как поезд в тоннель, на всей скорости, с присущим поездам гулом. Тело болит. Тошнит. Состояние премерзкое. Удается подняться со второй попытки. Покачиваясь, иду навстречу свету, воздух влажный и холодный. Пещера или бункер. Скорее, пещера, влажные грязные стены тянутся в сторону света. Иду к нему навстречу. Нужно выбраться. Охлопываю себя по телу в поисках заветной пачки. Нахожу не сразу. Автоматически закуриваю прямо на ходу. Хорошо-то как. Свет уже занимает большую часть взгляда, вижу облака и небо. Это хорошо. Помню, как с парнями взобрались на сопку. Помню взрыв и падение какого-то объекта, а потом ничего. Все ли живы, начинаю судорожно вспоминать, где кого видел в последний раз.

Свет из пещеры вывел меня на поляну, привычная зелень прерывалась десятком вырванных с корнем сосен и берез, лесополоса была странно прорежена солидных размеров булыжниками, хаотично разбросанными везде на поляне. Молодые деревца были местами поломаны, местами смяты или прижаты искореженными стволами. Я грузно докачался до ближайшего дерева, прижался к нему спиной и осел. Голова кружилась, во рту было погано, и не только от сигареты. Сладкий свежий воздух постепенно приводил меня в чувство. Докуренный чибон я затушил о корни.

Когда взгляд упал на руку, при свете солнца я смог рассмотреть, что весь вымазался в какой-то липкой черной дряни. Меня стошнило.

— Вот дерьмо. — Вытер рукавом рот от тягучих слюней, пить захотелось еще больше. — А-у-у! Есть кто тут?!

Вдалеке я расслышал какой-то шум и, как мне показалось, крик. Поднявшись, я побрел на него, не переставая кричать, обозначая свое местоположение. Минуть пять я шел по поляне, помимо камней, обнаружил на земле цилиндрические контейнеры, большинство были повреждены, и из них на траву вытекала та самая черная дрянь, в которой я был весь вымазан. Рассматривать подробнее не было времени, нужно найти того, кто кричал. Я отчетливо слышал свое имя: «Вано-о-о-о». И кричал его явно не один голос. Продравшись сквозь лесополосу, я разглядел желтые краски среди слепящей зелени. Похоже, это был один из «бананов» от катамарана. Спустя несколько мгновений я смог рассмотреть четыре мельтешащие вокруг обломков фигуры.

— Вано-о-о. Ты живой! — Ко мне подбежал Ник, грязный, как я, видок у него был неважный. Его походные штаны и ветровка цвета хаки от налипшей жижи прилипали к телу. На лице была ссадина и виднелись черные разводы. А слипшиеся черные волосы выглядели так, как будто не мыл их уже месяц. — Мы думали, тебя насмерть приложило! Помнишь что-нибудь после падения?

Остальные выглядели не лучше нас, словно партизаны после вылазки по болотам. Ник стоял радом и был ниже меня на голову, позади него остальные, в таких же походных костюмах и внедорожной обуви. Один Альберт был в видавших виды кроссовках. Все одинаково грязные и чумазые.

— Ничего не помню, только как эта хрень летела, и у нее из пробитого брюха высыпались контейнеры, потом взрыв. Я очнулся в какой-то пещере, а вы? — Парни выглядели озадаченными, похоже, я был последней надеждой на цельные воспоминания, мины у всех стали кислые.

— Я в лесу, недалеко отсюда… Башка болит и тошнит сильно, — подал голос Сашка. Альберт мрачно кивнул.

— Я вон там, около валунов, — показал Ник в сторону редеющего подлеска. — У меня тоже башка болит. Блеванул раз пять! Но это все ерунда, вопрос, как катамаран оказался здесь, местность вообще не такая, смотрите, даже деревья какие-то не наши, хоть и похожи очень. Вы думаете, это инопланетянский корабль? Почему он рухнул, наши его сбили?

Ник явно был на взводе. Пережитое у меня-то в голове укладывалось плохо, а в суетливой голове моего товарища царил форменный кавардак.

— Ладно-ладно, погоди, не так много вопросов, я видел столько же, сколько и ты. Слишком неожиданно все произошло, хрен знает, может, и инопланетяне. Кто-нибудь проверял связь? Может, есть? Телефоны у кого? — Я сам начал вспоминать, где мой телефон. Мысли туго ворочались в черепной коробке, подсказывая, что я убирал его в Сашкину герму для ценных вещей; после случая, когда я на прошлом сплаве утопил свой телефон, сам себе я не доверял. — Саня, дай телефон, он у тебя в герме.

Андрей оказался быстрее всех. Альберт даже не пытался, видимо, совсем не брал телефон на сплав.

— Нету связи, секунду, попробую по GPS пробить. — Андрей даже поднял руку вверх для лучшего улавливания сигналов. Сашка споро расчехлил герму и отдал мне телефон. Пока он включался, Ник подтвердил слова Андрея. — Ни черта нету. Сейчас тоже GPS попробую.

Полный ноль. У всех. Я осел на землю, живот мутило, и становилось тошно. Я уткнулся взглядом в траву, ожидая увидеть знакомый зеленый покров. Собственно, его я и наблюдал, но отличие явно бросалось в глаза, здешняя трава была шире в несколько раз и к тому же складывалась в завитки по широкой спирали.

— Трава не как у нас… — хмуро пробубнил я. — И деревья.

Мое изречение вызвало жаркие споры среди парней, Андрей начал доказывать, что видел такую траву в средней полосе России, мол, сорт просто редкий. Ник возражал, что деревья и трава в одном месте и именно незнакомых нам видов — крайне редкое совпадение, он не разбирается во флоре, но что мы точно не в России, он готов был дать ногу на облизывание. Предлагая Альберту и Сашке подтвердить его слова, он сорвал пучок травы и совал им его под нос. Разговор шел явно в сторону конфликта, все были на взводе и напуганы, если не сказать сильнее. В ход пошли предложения начать жечь лес, чтобы подать сигнал спасателям. Я тяжело поднял взгляд к небу, и мерзкий холодок пробежал по моей спине… То, что я увидел, сразу же решало, кто прав в споре. А точнее, глушило все споры напрочь. Сейчас не время ссориться и паниковать.

— Можете не спорить. Кажется, я схожу с ума. На небе две луны.

Ник

Блекло-синяя, в форме явного полумесяца, одна из лун находилась на фоне другой, в три раза большей, чем ее младшая сестра. Алый окрас контрастировал с синим. Похоже, что одна из лун была очень близко к планете, на которой мы находились, а вторая — дальше. Теперь у меня не было никаких сомнений в том, что мы попали в реальное дерьмо.