Проплыв примерно минут сорок, катамаран вышел на большую воду и приближался к развилке. Мы притормозили, соображая, куда плыть. Альберт полез за картой, он был весь мокрый, искупавшись уже несколько раз, очень он любил понырять с катамарана, но майская вода была довольно холодная, и мы не спешили к нему присоединиться. Закалкой, как у Альберта, мы похвастать не могли. Трясущимися руками он накинул на себя полотенце и принялся изучать карту, связь тут уже давно не ловила, и все телефоны мы рассовали по надежным сухим местам, чтобы не намочить.

— Так, секунду, не могу сообразить, по карте тут вообще ни фига развилок нету.

— Как так? Может, карта не та? — предположил я.

— Да нет, та. — Альберт осматривался вокруг, да и мы вместе с ним.

— Слышь, Альберт, ты вроде говорил, что тут пара сопок будет, вон я вижу одну, которая у меньшего русла вдалеке виднеется, — махнул рукой Андрей в сторону от большой воды.

— Так давайте до нее доплывем и заберемся, а сверху осмотримся, время как раз к ночи, стемнеет, найдем стоянку там и заночуем, — предложил Сашка. Он положил весло на ноги и сидел по-турецки, как я, чтобы не опускать ступни в холодную воду. Он просто обожал залазить во всякое такое, куда прочим людям добраться проблематично, — на сопки или в пещеры. Он не меньше моего любил выбираться на природу.

— Так-то Саня дело говорит, — подтвердил Андрей. — уже привал надо организовывать.

Мы с Альбертом с ними согласились, двинули к малому руслу, грести пришлось недолго, до него было рукой подать, а от него до сопки мы догребли минут за пятнадцать.

Решив не оставлять осмотр вершины на завтра, мы захотели посмотреть на закат с высоты сопки. Затащив катамаран на берег и подготовив площадку на скорую руку, двинулись к вершине. Прикинув на глаз, что дойти можно минут за двадцать, мы поспешили. Так исторически сложилось, что в нашей компании я был самый отстающий в плане физической подготовки, когда уходил в армию, подтягивался едва ли пару раз, да и то с рывками. К концу службы, конечно, реабилитировался, мог дюжину раз подтянуться, но за счет своего умения заводить знакомства и связи я и так неплохо устроился, получил погоны младшего сержанта к концу службы. Физкультуру я никогда не любил. После армии меня рассосало еще сильнее, чего уж тут греха таить, у многих к тридцати годам физическая активность снижается, я не стал исключением и был слишком ленив, чтобы изнурять себя физическими нагрузками на постоянной основе, наших сплавов мне всегда хватало. Зато у меня были таланты в ораторском искусстве и нахождении общего языка с другими людьми, я не стеснялся и не менжевался, когда нужно было завязать разговор с незнакомцами, да и с руководством и коллегами на работе поддерживал хорошие отношения.

Прошло минут двадцать пять, и, запыхавшийся, я догнал своих товарищей, путь был, мягко говоря, не ахти какой, коряги и корни, камни, которые, того и гляди, норовили выскользнуть из-под берцев. Да и склон сопки был довольно крутой, примерно с середины пути появлялись мощные скальные образования. Парни тоже ощутили все прелести этой дороги, закрепившись и отдышавшись на промежуточной площадке, мы двинули к самой вершине. Путь был такой же отстойный, что и к самой сопке, но, попыхтев минут пятнадцать, мы покорили и ее. Закат уже должен был начаться, мы сидели и ждали его. Вид открывался просто обалденный, леса кругом, только вот не видно второго рукава реки, к которому мы не поплыли, и второй сопки тоже было не видать. Мы не особо беспокоились о том, что заблудимся, здесь кругом, куда ни поплыви, были поселки. Найти путь к цивилизации довольно просто.

Я присел на мшистый влажный камень и глядел вдаль. Решил осмотреться вокруг: зеленые ели, чириканье птиц и что-то падающее с неба… Я чуть не упал, что за фигня?! Прищурился — действительно, в нашу сторону летел какой-то светящийся синим объект, сейчас он был далеко, и я не мог разглядеть его.

— П-а-а-а-рни, что за херня, я один это вижу? — Я направил руку с указательным пальцем в сторону объекта.

Все разом повернулись, прекратив разговоры, и в нерешительности молчали. Вано и Альберт морщили лбы, пытаясь понять, кажется им или нет. Сашка протирал солнцезащитные очки, Андрей нервно причитал, что это падающий самолет.

— Че вы молчите, это метеорит или что?

Тем временем объект приближался. Синие сполохи света становились все ярче и отчетливее.

— Что за хрень?! — Вано и Сашка крикнули в один голос.

— Я ведь не один слышу этот гул, да? — Не в силах оторвать взгляд от увиденного, я слегка присел, чтобы не потерять равновесие.

Объект приблизился настолько, что уже отчетливо виднелся его силуэт, нечто похожее на дирижабль овальной формы, из правого бока которого хлестало голубое пламя. Его скорость стремительно нарастала, и он летел прямо на нас, из его пробитого брюха что-то высыпалось, оставляя беспорядочный след.

— Валим с сопки! — заорал я. Вся наша банда не успела сделать и десятка шагов по острым скалам, как эта неизвестная хренотень пролетела прямо над нами, и я отчетливо рассмотрел, что это был корабль очень необычной конструкции, обтекаемый, а в боку сияла огромная пробоина с вываливающимися из нее капсулами, размеры я оценить не смог, но смог ощутить толчок от падения, потому что меня оглушило, уши заложило, и неприятный звон в голове не пропадал. Сашка вцепился в ближайшую ель, чтобы не быть снесенным ударной волной, парни тоже держались за что могли и закрывали головы, упала эта хрень совсем близко. Опасно близко, потому что вместе с ударной волной нас обдало жаром, а падающие вокруг капсулы при падении лопались и обрызгивали все вокруг черной жижей, напоминая снаряды, выпадающие из бомбардировщика. Синяя вспышка ослепила всех нас, и я потерял сознание…

Вано

Нет ничего вокруг, лишь липкая первобытная тьма. В ней бродит мое сознание, оно не тяжелее макового зернышка. Мне не нужно больше ничего делать. Никогда. Совсем никогда. Проходит запредельное количество времени. Оно лишено горечи страданий и лишений. Нет боли и страха. Нет ничего. В нем нет бывших девушек, забытых друзей и воспоминаний. Тишина. Мрак. Я хочу еще. Думать так невыносимо больно. Пытаться продраться сквозь завесу тьмы бессмысленно. Лучше не думать. Просто не существовать. Да. Не существовать. Не обращать внимание на это эхо так далеко. Что там за слово… Так тихо… Оно так далеко и везде одновременно. Со всех сторон. Никуда не деться от этого вечно повторяющегося гула. Раз за разом, чуть ближе и монотонно. Оно привлекает мое внимание, спустя еще бесконечное количество времени не замечать Слово становится невозможно. Где-то там, во мраке, я чувствую точку. Шевелиться во тьме так тяжело, как будто придавлен сотней одеял. Точку света, мелькнувшую на бесконечном черном полотне, я попытался забыть. Не смог. Она появлялась снова и снова, вместе с гулом. Они пробуждали меня. Собрать свой разум воедино было немыслимо. Я просто тянулся всем собой, всем, что от меня осталось, к этой точке света. Она становилась ближе с каждой попыткой. Еще и еще, времени у меня было бесконечно много. Как и попыток. Сделав миллион, а может, миллиард движений, я достиг ее. Накрыв собой эту точку, я вспомнил. Открытый образ тянул за собой воспоминания… Их было так больно и приятно ощущать. Передо мной возник небольшой прямоугольный предмет.