Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Понимаю, почему такая конспирация, — снова как бы про себя заметил главный коммунист России.
— Согласны?
— Наше правительство не сможет быть ширмой для банкиров, и вы это прекрасно понимаете.
— Банкирам придется ограничить свои аппетиты, — веско ответил генерал. — Иногда нужно отдать часть, чтобы сохранить целое.
— Вы и под этим готовы подписаться?
— Под некими общими принципами да. Конкретные меры готов обсудить третьего февраля.
— Но залоговые аукционы20…
— Без корректировки нам тут не обойтись, — разъяснил свою позицию Лебедь.
— Вы обходите эту тему в своих выступлениях.
— Элемент тактики. Всему свое время.
— Ну что ж, доверительный у нас получается разговор, — констатировал народно-патриотический кандидат.
— То есть, вы готовы продолжать?
Еще через несколько минут лидер коммунистов еле слышно вздохнул и сказал:
— Вы кое-чему научились за эти полгода.
— Пришлось, — не стал вдаваться в подробности генерал.
— У нас в партии коллективное руководство, как это ни странно звучит, — продолжил Зюганов. — Я должен кое с кем посоветоваться.
— А ваша личная позиция?
— Скажем так: мне ваше предложение кажется интересным.
— Имейте в виду, — предупредил бывший командарм, — времени мало.
— Мне нужна неделя.
— Согласен. До следующей субботы?
— Да.
— Геннадий Андреевич, вы сможете убедить своих товарищей. Я уверен, — на лице генерала впервые обозначилось подобие улыбки.
— Мы свяжемся так же, как в этот раз? — уточнил председатель ЦК.
— Лучшее — враг хорошего.
Зюганов молча наклонил голову.
— Если мы договоримся и выиграем первый тур с двойным перевесом, второй станет чистой формальностью. Силовики даже пальцем не шевельнут, — добавил Лебедь, вставая из-за столика.
Кандидаты, не говоря больше ни слова, пожали друг другу руки. Первым отбыл Зюганов. Пока охранник Олег ходил на второй этаж, за хозяином дома, Кошелев забрал из кабинета неиспользованный блокнот и ручку.
— Интересно было? — не утерпел временный напарник, пытаясь что-нибудь понять по лицу Самойлова.
— Так, не особо, — поморщился тот, сняв наушники. — Поехали, пожрем как люди, а то мне без горячего вредно. Есть у вас приличные заведения?
— Организуем! — охотно поддержал эту идею начинающий сыщик.
Когда генерал с малым эскортом вернулся в аэропорт, «Ан-24» уже был готов к обратному полету. Взревели двигатели, под крыльями всё быстрее побежала бетонка, и после пятидесяти минут, проведенных высоко в воздухе, в сумерках внизу нарисовались огни Ростова. Ровно в 18.20 тот же тонированный Mercedes, куда опять пересели все четверо, стоял перед парадным подъездом гостиницы.
— До завтра отбой, — скомандовал кандидат в президенты. — В 9.00 по плану выезд в Новочеркасск.
Игорь Иванович Кошелев без энтузиазма поужинал в ресторане на первом этаже, впервые за месяц с лишним заказав себе рюмку водки, а потом еще одну. Им владели крайне противоречивые чувства. С одной стороны, всё прошло на редкость гладко. Хотя удалось ли его тайным друзьям сделать качественную запись, он по законам жанра, скорее всего, никогда не узнает. С другой стороны, шевелился глубоко внутри какой-то червяк сомнения. В самом деле, когда Виталий уже сведет его с кем-то еще из сподвижников? И вообще, как и когда эта секретная организация начнет активно действовать? Выборы состоятся совсем скоро, а генерал явно не расположен остаться без результата и, кажется, не намерен останавливаться ни перед чем… После второй рюмки Кошелев твердо сказал себе: «Стоп!», расплатился по счету и направился в номер.
Василий Самойлов из детективного агентства «Корсар», в отличие от него, поел с удовольствием. Молодой коллега не обманул, привез в отличное грузинское кафе. Очень жаль, что не было возможности как следует налечь на вино (командировка всё-таки), но пробу с бутылки с высоким горлышком они сняли. В процессе трапезы выяснилось, что Роман (так звали временного напарника) действительно отслужил полтора года оперуполномоченным в одном из райотделов, а потом забросил это неблагодарное занятие. В ЧОПе, куда его сманил одноклассник, платили в разы больше и точно в срок.
Старший товарищ слушал Романа и благодушно поддакивал. Еще до похода в кафе он, выбравшись из пикапа на улицу, позвонил по сотовому телефону в Москву и выдал кодовую фразу. Она означала следующее: «Материал особой важности».
Глава вторая
Мобила
11 января, суббота
«Ту-134» слегка качнуло, и Самойлов рефлекторно напрягся. По его прикидкам, вот-вот должны были объявить снижение и попросить всех пристегнуть ремни. Прозвучал сигнал, напоминавший перезвон колокольчика, и в динамиках внутренней трансляции раздался усталый голос:
— Уважаемые пассажиры, внимание! С вами говорит командир корабля. Из-за неблагоприятных метеоусловий наш самолет совершит посадку в городе Романове-на-Волге. Аэропорт «Домодедово» закрыт метелью.
Пассажиры загудели, задвигались в креслах. Сосед Самойлова, полный мужчина лет пятидесяти, ругнулся себе под нос:
— Прилетели, блин, на ночь глядя.
Уши чуть заложило. «Тушка» пробила облака и целилась носом на разноцветные посадочные огни. Вдоль рядов быстро прошли стюардессы. Одну из них, миловидную брюнетку, Самойлов успел окликнуть.
— Не подскажете, надолго эта история?
Девушка в фирменной пилотке пожала плечами.
— Нам не сообщали.
Сотрудник «Корсара» проверил крепление ремня и переложил портфель из-под ног на колени. Другого багажа у него с собой не было. Тщательно упакованная кассета лежала в боковом кармане пиджака, отдельно от всего остального. Роман из Минеральных Вод проводил московского коллегу до самого выхода на посадку и помахал ему рукой, как старому приятелю. На контроле он прошептал что-то на ухо служащему аэропорта, и ни единого вопроса насчет содержимого портфеля не прозвучало. Впрочем, в случае чего Самойлов был готов представиться радиолюбителем со стажем.
Сели мягко, кто-то в салоне даже захлопал. Специального автобуса для пассажиров рядом не оказалось, он был, видимо, нарасхват в тот вечер. Однако особого неудобства никто не испытал, «Ту» подрулил почти к самому аэровокзалу. Везде, и перед зданием, и внутри него, ощущалась изрядная суматоха. Внеплановые рейсы продолжали прибывать. Табло в зале ожидания не показывало ничего существенного, поэтому Самойлов двинулся к окошку дежурного. Это окошко уже осаждала целая толпа, раздавались возмущенные крики.
— Бардак везде! С девяносто первого года ничего не изменилось! — орал какой-то человек пенсионного возраста.
— Развалили авиацию, — поддакнула женщина средних лет, мертвой хваткой держа перед собой баул.
— Им тоже трудно, — попыталась выступить в роли адвоката другая дама, почище на вид.
— Если трудно, пусть увольняются! — дал ей отпор горластый пенсионер.
Минут через двадцать, когда градус возмущения возрос, дежурный сообщил, что рейс на Москву отправят только утром, не раньше половины восьмого.
— А гостиница?! — завопил один из страдальцев.
