– Как раз тогда, в январе, в «Отраде» пропала моя сестра. Отправилась туда отдохнуть, ей на работе дали путевку, и не вернулась.

От услышанного Веру реально затошнило, словно она вдохнула в себя яд.

История, которую она пыталась забыть, догнала ее спустя десять лет и накрыла с головой.

Наташа. Он говорит об убитой Наташе. Это она не вернулась домой.

– Но… десять лет же прошло… – наконец не выдержала она. Чего это вдруг он вспомнил о сестре спустя такое время? Раньше-то где был?

– Понимаю ваш вопрос. Но все дело в том, что я буквально пару месяцев тому назад разыскал ее. Мы оба из детдома, нас разлучили, и мне стоило немалых усилий выяснить, куда именно ее перевели, в какой семье она воспитывалась и так далее. Ее забирали дважды, она воспитывалась в двух семьях, и оба раза ее возвращали обратно. Школу она окончила в интернате, здесь, в нашем городе, потом училась в педучилище, работала в детском саду, и там же ей дали эту злосчастную путевку в «Отраду». И она не вернулась.

– А фотография ее у вас есть?

– Да, конечно, даже несколько. Правда, все какие-то неудачные, групповые, оставшиеся у ее коллег по детскому саду. А вот личных фотографий, как и вещей, мне найти не удалось. После ее исчезновения квартиру, которую она получила после интерната, передали другому человеку. От Таси ничего не осталось.

Вера не могла себе объяснить, почему не верит ни единому слову Николая. Прозвучала какая-то горьковато-приторная история о разлученных сиротках. Или же Вера так цинична и далека от этой темы, что она воспринимается ею как выдуманная, почти киношная? Но ведь сироты – не только плод воображения сценаристов или писателей, интернатов полно, и та жизнь брошенных детей, что протекает за их стенами, не вымысел, они реально страдают без родителей. И почему это она не верит Николаю? Насмотрелась душещипательных телевизионных шоу? Ей стало стыдно.

Она рассматривала три групповых снимка, где на фоне нарядной по случаю новогоднего праздника детсадовской радостной детворы улыбались в камеру две воспитательницы, симпатичные девушки – рыжая и блондинка. Шатенка в костюме Снегурочки была загримирована грубо и ярко, как это делают актрисы, чтобы их можно было разглядеть издалека. И Николай указал именно на нее.

– Но здесь же лица не видно… И все три снимка сделаны в один и тот же день. Везде она в костюме, лицо размалевано… Трудно кого-либо узнать.

Она лукавила, потому что узнала Наташу. По огненным волосам и росту. Или же просто увидела в рыжей Снегурке ту, о ком думала все эти десять лет: девушку, которая погибла из-за нее, из-за Веры! И надо же было такому случиться, что судьба свела ее с родным братом Наташи! Так, стоп. Рыжие волосы. Да девушки постоянно красят волосы, экспериментируют с цветом… Может, это не она?

– Вера, вы знали мою сестру? Видели ее тогда, в 2009 году? Она отдыхала в «Отраде»?

Вера подумала, что если солжет, то Николай узнает это, выяснив это в самой «Отраде». Хотя представить себе, что в небольшом провинциальном доме отдыха существует архив со списками отдыхающих, очень сложно. Зато, пронеслось в ее голове, наверняка всплывет убийство гражданки Вороновой Натальи. Николай наверняка разыщет следователя, который вел это дело, и увидит фотографии погибшей девушки.

– А фамилию ее знаете? – спросила она.

– Конечно. Суворова. Но она могла ее поменять, выйдя замуж к примеру. Или просто взять другую, как это делают некоторые детдомовские, чтобы изменить судьбу.

Вера подумала, что она до последнего дня не знала фамилии всех тех, с кем общалась в «Отраде», за исключением убитой Наташи. И если бы не ее смерть, Вера так и не узнала бы, что она Воронова. Да она и не помнила, кто вообще озвучил ее фамилию? Все говорили просто – «Наташу убили», «кто убил Наташу?». Тогда откуда она сама знает, что ее фамилия была Воронова? А что, если она ошибается и ее фамилия была Суворова? Или же тот, кто первый в ее присутствии озвучил фамилию убитой, сам ошибся и вместо «Суворова» сказал «Воронова»? Фамилии вроде похожи. Вот если бы девушки, общаясь между собой, с самого начала называли друг друга по фамилиям, к примеру, «ты видела нашу Воронову?» или «Воронова снова с Вадимом…», тогда Вера сейчас, в разговоре с Николаем, и не сомневалась бы, Воронова или Суворова.

– Там произошло кое-что… – наконец произнесла она. – Но я не уверена, что речь идет именно о вашей сестре.

Отец так и не рассказал им с Сашкой, почему они с матерью развелись и где та вообще. Судя по тому, что в семье было запрещено задавать вопросы на эту тему, сестры понимали – мать сильно обидела отца, причинила ему такую боль, что ни о каком прощении не может быть и речи. Мама исчезла, когда Верочке было десять лет, а Сашке – восемь. Просто однажды они проснулись, а мамы нет, в доме один отец, он сам сварил им какао и приготовил бутерброды с сыром. На вопрос, где мама, папа ответил, что она уехала. Признался честно, что они поссорились и она выбрала другую жизнь.

Сашка заплакала. Она тогда подумала, что мама умерла, а отец просто не хотел их травмировать. Это когда она уже повзрослеет, ей в голову придет невозможная, прямо-таки крамольная мысль, что отец убил маму. За измену. Кто-то из взрослых ляпнул тогда, что мама сбежала с другим мужчиной и теперь живет в Канаде. Но если бы она была жива и проживала хоть в Австралии, разве она не написала бы своим дочкам? Не позвонила бы? Не приехала навестить?

– Ты дура, Сашка, как ты могла подумать такое о папе? Чтобы он убил маму? Детективов насмотрелась или начиталась? Тебе повсюду убийства мерещатся! Да ты только посмотри на нашего отца, разве так ведут себя убийцы? Он бодрый, веселый, много работает, нас обожает… Да если бы он взял на себя такой груз, разве так себя вел бы? Да если бы… о чем даже язык не поворачивается сказать… чувство вины съело бы его, он сгорел бы…

Вера же как-то рано поняла, что мама просто бросила их, нашла другого мужчину, вышла за него замуж и теперь у нее новая семья. И эта ее уверенность пошатнулась лишь тогда, когда отец погиб, а мама на похороны так и не приехала. Хотя сестры ждали и в каждой незнакомой женщине в толпе провожающих искали мать. Предполагали, что с годами она изменилась, может, поправилась, или вообще постарела, или же, наоборот, помолодела от своей другой, счастливой жизни, сменила прическу, цвет волос, и теперь ее трудно будет узнать. Но после поминок все разошлись, и никого не осталось – мать не приехала.

Лишь после смерти отца Вера с Сашей позволили себе войти в его кабинет и погрузиться в кипу документов, среди которых был конверт с мамиными фотографиями. Значит, не все порвал, уничтожил, кое-что оставил. Повзрослевшие сестры, разглядывая уже другими глазами снимки, сделали вывод, что обе они похожи на мать – высокую стройную блондинку с длинными ногами, настоящую красавицу. А от отца, невысокого плотного мужчины с густыми черными волосами, им, по-видимому, ничего не досталось. Разве что мозги. К такому выводу пришла, конечно же, Сашка.