по тем лагерям.

До сих пор в глазах — снега наст!

До сих пор в ушах — шмона гам!..

Эй, подайте ж мне ананас

И коньячку ещё двести грамм!

Облака плывут, облака,

В милый край плывут, в Колыму,

И не нужен им адвокат,

Им амнистия — ни к чему.

Я и сам живу — первый сорт!

Двадцать лет, как день, разменял!

Я в пивной сижу, словно лорд,

И даже зубы есть у меня!

Облака плывут на восход,

Им ни пенсии, ни хлопот…

А мне четвёртого — перевод,

И двадцать третьего — перевод.

И по этим дням, как и я,

Полстраны сидит в кабаках!

И нашей памятью в те края

Облака плывут, облака.

И нашей памятью в те края

Облака плывут, облака…

<1962>

Старательский вальсок

Мы давно называемся взрослыми

И не платим мальчишеству дань.

И за кладом на сказочном острове

Не стремимся мы в дальнюю даль!

Ни в пустыню, ни к полюсу холода,

Ни на катере — к этакой матери…

Но поскольку молчание — золото,

То и мы, безусловно, старатели.

Промолчи — попадёшь в богачи,

Промолчи, промолчи, промолчи!

И не веря ни сердцу, ни разуму,

Для надёжности спрятав глаза,

Сколько раз мы молчали по-разному,

Но не против, конечно, а за!

Где теперь крикуны и печальники?

Отшумели и сгинули смолода…

А молчальники вышли в начальники,

Потому что молчание — золото.

Промолчи — попадёшь в первачи,

Промолчи, промолчи, промолчи!

И теперь, когда стали мы первыми,

Нас заела речей маята,

Но под всеми словесными перлами

Проступает — пятном — немота.

Пусть другие кричат от отчаянья,

От обиды, от боли, от голода!

Мы-то знаем — доходней молчание,

Потому что молчание — золото!

Вот как просто попасть в богачи,

Вот как просто попасть в первачи,

Вот как просто попасть в палачи —

Промолчи, промолчи, промолчи!

<1963>

Городской романс

Когда на одном из моих домашних концертов в первый раз люди попросили меня: «Спойте «Аджубеечку», я сказал: «Помилуй Бог, я вроде такой песни не писал». — «Ну как же, это ваша песня, вон, там: «Она вещи собрала…»?» Вот так связалась биография Алексея Аджубея с биографией героя этой песни, хотя, повторяю, когда я писал её, я о нём не думал. И я ничуть не полагал, что в чём-то они похожи. А вот в сознании людей они связались. Вот эта песня «Тонечка». «Аджубеечка» (из передачи на радио «Свобода» от 1 февраля 1977 года).

_____

…Она вещи собрала, сказало тоненько:

«А что ты Тоньку полюбил, так Бог с ней,

с Тонькою!

Тебя ж не Тонька завлекла губами мокрыми,

А что у пали у её топтун под окнами.

А что у пали у её дача в Павшине,

А что у пали холуи с секретаршами,

А что у пали у её пайки цековские

И по праздникам кино с Целиковского!

А что Тонька-то твоя сильно страшная —

Ты не слушай меня, я вчерашняя!

И с доскою будешь спать со стиральною

За машину за его персональную…

Вот чего ты захотел и знаешь сам,

Знаешь сам, да стесняешься,

Про любовь твердишь, про доверие,

Про высокие про материи…

А в глазах-то у тебя дача в Павшине,

Холуи да топтуны с секретаршами,

И как вы смотрите кино всей семейкою,

И как счастье на губах — карамелькою!..»

Я живу теперь в дому — чаша полная,

Даже брюки у меня — и те на «молнии»,

А вино у нас в дому — как из кладезя,

А сортир у нас в дому — восемь на десять…

А папаша приезжает сам к полуночи,

Топтуны да холуи тут все по струночке!

Я папаше подношу двести граммчиков,

Сообщаю анекдот про абрамчиков!

А как спать ложусь в кровать с дурой с Тонькою,

Вспоминаю той, другой, голос тоненький.

Ух, характер у неё — прямо бешеный,

Я звоню ей, а она трубку вешает…

Отвези ж ты меня, шеф, в Останкино,

В Останкино, где «Титан» кино,

Там работает она билетёршею,

На дверях стоит вся замёрзшая.

Вся замёрзшая, вся продрогшая,

Но любовь свою превозмогшая!

Вся иззябшая, вся простывшая,

Но не предавшая и не простившая!

<1962>

Заклинание

В. Фриду и Ю. Дунскому

Помилуй мя, Господи, помилуй мя!

Получил персональную пенсию.

Заглянул на часок в «Поплавок»,

Там ракушками пахнет и плесенью,

И в разводах мочи потолок.

И шашлык отрыгается свечкою,

И султуни воняет треской…

И сидеть