А она нам нужна?! «А как же!» – скажете вы. Тогда посмотрите.

Корь (вакцина есть): 140 тыс. смертей в год.

Пневмококк (вакцина есть): 2–2,5 млн смертей в год.

Гепатит Б (вакцина есть): 650 тыс. смертей в год.

Столбняк (вакцина есть): 89 тыс. смертей в год.

Ротавирус (вакцина есть): 800 тыс. смертей в год.

Рак шейки матки (вакцина есть): 250 тыс. смертей в год.

Туберкулез (вакцина есть): 1,5 млн смертей в год.

Грипп (вакцина есть): 650 тыс. – 1 млн смертей в год.

Проблема не в наличии или отсутствии вакцины, проблема еще и в наших головах.

Вот КОВИД-19, вакцины нет, умерших – 350 тыс. на день написания. (Да, еще не вечер, процесс идет, но статистика настолько разноречивая, что оценивать просто рано. Учитывая, что основные жертвы ковида очень больные и пожилые люди с исходно низкой ожидаемой продолжительностью жизни.)

Мы отказываемся от проверенных, давно существующих вакцин и от этого теряем миллионы жизней и готовы вводить новую непроверенную вакцину от болезни, которая весьма вероятно сама сойдет на нет!

Вакцинация – не для индивидуальной защиты, вакцинируют для достижения коллективного иммунитета, для здоровья всех людей. И каждый, кто отказывается, оголяет «стрелковую ячейку» на фронте борьбы с инфекциями. Сейчас все ждут вакцину от нового коронавируса. В 1919 году «испанка» унесла 100 млн жизней. Это грипп H1N1. Он и сегодня среди нас. Пришел 100 лет назад от животных (как и новый коронавирус), так и остался среди людей. Население частично защищено врожденным от него иммунитетом. Но не до конца защищено, от H1N1 ежегодно умирают десятки и сотни тысяч человек. При том, что есть от него вакцина! Входит составной частью во все вакцины от гриппа. Вы ее делаете?! Ага, вот и я о том же… Мы хоть чему-то учимся? Умнеем. Это сейчас мы все напуганы и паникуем. А пройдет время? «Ой, какая вакцина от коронавируса, я сделала, и у меня волосы начали выпадать! И все равно кашляла! А у Маши из шестого подъезда бабушке ставили, так потом через год у нее рак нашли!»

Ну это я так – не мог не подпустить шпильку в адрес антивакцинаторов.

На самом деле вакцину скоро не ждите. «Как же так? – скажете вы. – Везде говорят, что она уже почти готова и вот-вот начнут уже применять!»

Все не так просто. Есть вакцинные препараты: многие страны и лаборатории уже разработали такие, которые вызывают более или менее стойкое выделение антител. Вопросы: насколько эти антитела обеспечивают иммунитет? Насколько они устойчивы? Не могут ли они обладать парадоксальным действием (как уже было при разработке вакцины от коронавируса в 2003 году)? И самый главный: насколько эти вакцинные препараты безопасны для человека?

Пока мы не ответим на все эти вопросы, мы не имеем права выпустить вакцину для широкого применения для миллионов людей. Клинические испытания подобных вакцин идут по 3–5 лет. Мы можем ускорить разработку вакцины, мы можем рискнуть ввести ее ограниченному числу людей (например, медработникам в очаге), но мы не можем поставить под угрозу здоровье миллионов. Смысл в клинических испытаниях – именно в сроках наблюдения за возможными позитивными и негативными воздействиями: мы должны знать, каковы отдаленные последствия. Нормальная беременность – девять месяцев. Можно родить и через шесть, но плод будет недоношенным.

За время клинических испытаний, весьма вероятно, может измениться и сама потребность в подобной вакцине. С коронавирусом уже так бывало. Пока разрабатывали и тестировали вакцину против SARS и MERS, болезни сошли на нет и нужда в вакцинах отпала сама по себе. В случае с MERS в 2012 году, правда, успели привить верблюдов: они были главные переносчики коронавируса и требования к вакцинации животных неизмеримо ниже, чем к человеку.

Интерес к теме вакцинации никогда не был так велик, как сейчас, поскольку пандемия и угроза ее второй волны сохраняется. Лаборатории по всему миру на полных парах работают над созданием потенциальной вакцины, и семь разработок в конце мая уже находились на стадии клинических испытаний. Интерес подогревается тем, что президент США Трамп выступил за то, чтобы вакцина была доступна в США к началу 2021 года, что насторожило ученых и врачей. Любое медикаментозное вмешательство может нанести вред не только общим усилиям по профилактике COVID-19 и получателям вакцин, но и вообще доверию к вакцинации.

Задолго до старта коронавирусной болезни 2019 года Всемирная организация здравоохранения включила отказ от вакцин в число 10 главных глобальных угроз здоровью. Педиатры особенно часто сталкиваются с настороженностью родителей к прививкам, в результате в последние десятилетия участились вспышки кори и других управляемых инфекций, таких как коклюш и грипп.

Большая часть недоверия к вакцинам (и, как следствие, к врачам и ученым, которые их продвигают) вызвана широко распространенной в Сети дезинформацией, а также из групп т. н. антиваксов. Вера в то, что вакцины вызывают вредные побочные эффекты, например аутизм, сохраняется, несмотря на тщательно проведенные научные исследования, которые уже давно опровергли подобные утверждения! Когда врачи агитируют за вакцины, они делают это, зная, что польза намного перевешивает минимальные риски, и что каждая вакцина была тщательно изучена, а ее профиль безопасности установлен. Однако противники вакцинации часто обвиняют врачей и исследователей в недобросовестности, ссылаясь на финансовые или политические интересы в качестве мотивации для продвижения вакцин.

Настроения антивакционаторов подогревает мрачный исторический прецедент, касающийся недостаточно изученной вакцины. В 1955 году инактивированная вакцина против полиомиелита, разработанная Джонасом Солком, была объявлена «безопасной, мощной и эффективной» и началась вакцинация, которая должна была затронуть более миллиона школьников. Однако уже через несколько недель после начала применения чудодейственная вакцина, призванная покончить с бедствием полиомиелита, была обвинена в том, что она его вызывает. Проблема была в том, что пять фармацевтических компаний получили формулу Солка, однако контроль за ее выпуском не осуществлялся должным образом: скорость и желание покончить с полиомиелитом взяли верх над осторожностью. В результате одна компания, Cutter Laboratories, распространила вакцину, настолько зараженную живым вирусом, что у 70 000 получивших ее детей развилась мышечная слабость, 164 были навсегда парализованы, а 10 умерли.