– А если нет? – мне даже страшно было озвучивать свои самые ужасные мысли.

– Такого не будет, – уверенно отрезал отец и обнял меня. – Я не допущу, чтобы тебя отправили на исправительные работы.

В этот момент в палату тихо вошли мама и братик, они тоже прижались ко мне. Вот если бы не моя семья, я бы, наверное, «повесилась», но сейчас я чувствовала их поддержку и любовь, и это помогало не сойти с ума. Первым устал от телячьих нежностей Костик:

– О, систер, я принес тебе твой телефон, знаю, что ты без него и дня прожить не можешь, – мой смышленый братик порылся в своих бездонных карманах и выудил оттуда мой желтенький Мерф.

Я год его выпрашивала у папочки, но он того стоил. Едва коснулась пальцем корпуса, как телефон считал мои биометрические данные и разблокировался. Я тут же проверила звонки и сообщения, но никаких новых извещений не обнаружилось. Это было довольно странно.

– Мам, а Арсений не звонил? – как бы невзначай спросила я.

Мамуля опустила взгляд в пол.

– А Леся? – снова ответа не последовало. Все присутствующие старательно отводили глаза.

– Так, ты со своими друзьями разбирайся сама, – сказала мама, нервно теребя край моего одеяла.

– Да пошли они! – высказался Костик, за что получил от отца подзатыльник, но не отступил. – А что, неправда? Пока у нас деньги были, так все вешались и в друзья набивались, а как … разбежались все! Нет у тебя больше парня и подруг тоже нет, – папа собрался отвесить ему второй подзатыльник, но Костик предусмотрительно отошел в сторону и сказал в свое оправдание: – Кто-то же должен был ей сказать. Лучше пусть от нас узнает, чем фотки в сети увидит.

Отец строго посмотрел на Костика, а брат надулся, словно мыльный пузырь. Мама решила сменить тему:

– Ой, а я тебе бульон принесла и пюре. Врачи пока другого не разрешают. Еще пару ночнушек твоих любимых.

Папа посмотрел на растерянную меня, взволнованную маму и сделал правильные выводы:

– Вера, отстань от девочки, видишь, ей надо побыть одной. Сегодня столько всего свалилось, пойдем.

– Так она же голодная, ее бы покормить, – упиралась мама.

Меня же, будто ударной волной накрыло. Теперь все события последних дней складывались в единую картину: вечная занятость, сброшенные звонки, нежелание разговаривать, отсутствие приглашений на пати. Но мне все равно не верилось. Едва мои родные покинули палату, как я тут же залезла в интернет и социальную сеть.

Арсений вовсю отрывался, пока я вкалывала на работе и лежала в больнице. Он подцепил себе какую-то девку и на многих фото они чуть ли не сексом занимались. Фу-у-у! Со мной Арсений такого себе не позволял. Мне было так гадко смотреть, как мои друзья развлекаются, совершенно забыв про меня. Но хуже всего было фото аварии, в которую я попала, выложенное в сети, и комментарии моих «друзей».

– Крошка, тебе безумно идут гипс и тройной открытый перелом! В больнице ни в чем себе не отказывай, будь как дома. Хотя, ты же теперь живешь на улице, так что цени последнюю роскошь.

– Шикарно ты машину прокачала, принцесса, теперь она стала под стать тебе.

Я выключила телефон, и хотела уже кинуть его в стену от злости, но вспомнила, что новый купить не на что и положила Мерф на тумбочку.

Черт, да что за издевательство судьбы!

Я могла принять поступок Арсения. Между нами отсутствовала истинная страсть или любовь. Мы просто нравились друг другу и подходили по статусу. Теперь, когда я лаццарони, со мной и возиться нечего. А Арсений не обладал рыцарскими качествами и благородством, чтобы помогать нищенке. Откровенно говоря, он повел себя как трус. Мог бы сам позвонить и сказать, что мы расстаемся. Все же взрослые люди. Да, блин, хотя бы написать!

Но от предательства подруги было тяжелее всего. Мы с Леськой дружили с первого курса института, и в то, что она такая же падла, никогда бы не подумала. Да и семейство у нее не особо швыряется деньгами. Один раз я даже помогла ей оплатить поездку. А она, сучка меркантильная, даже не приехала меня навестить. Еще до аварии созванивались пару раз. Но эти пару разговоров по десять минут, не идут ни в какое сравнение с тем, как мы раньше болтали по два часа.

Я снова взяла телефон, выбрала самую веселую песню и начала подпевать ей, чтобы хоть как-то собраться в кучу. Наверняка скоро придет мама, дабы покормить меня. Не хочу, чтобы она видела меня с опухшими от слез глазами. Черт, но как же невыносимо больно! Голова начала раскалываться, видимо слишком много потрясений и музыка громкая. Перед глазами все поплыло, и я едва успела нажать кнопку вызова медперсонала, перед тем как погрузиться в темноту.

Кажется, это называется обмороком. Только мой был какой-то странный. Я словно сидела в луже вулканической грязи. Жидкой, вязкой и до ужаса противной. Только вони не было. Я едва могла пошевелить руками и ногами. Внезапно из окружающей меня темноты послышалось грозное рычание, от которого по телу побежали мурашки. И если до этого я почти не могла пошевелиться, то теперь меня словно пригвоздило к земле.

Эта хищная кошка рычала все громче и, по мере приближения, в отличие от меня, она не вязла в липкой гадости, а шла по ней, словно по асфальту. Господи, как же мне было страшно! Хотелось убежать, спрятаться, кричать, но, ни первого, ни второго я не могла, так как увязла в грязи, а при попытке осуществить третье – горло сдавил спазм, от которого я почти задохнулась. Животное приблизилось ко мне вплотную и начало обнюхивать, а после чего, с диким голодным рычанием, укусило меня за основание шеи.

Жуткая боль пронзила мое тело и свела судорогой. Место укуса жгло. Жар от него расползался по телу словно яд. Сначала мне казалось, что на меня медленно льют кипяток, а потом – будто вместо крови во мне течет раскаленная лава. Если бы я могла вырвать руки из удерживающих меня оков, то давно уже бы разодрала всю кожу до костей. Казалось, я сходила с ума, умирала… Но передо мной сидел ирбис, смотрел своими голубыми глазищами, не давал уйти во тьму и ждал… Ждал, сдохну я или нет. И когда я потеряла счет времени, а пытка стала казаться бесконечной, боль прошла, тело стало легким, как пушинка. Снежный барс рыкнул и исчез, а я очнулась в палате.

Пока мои глаза привыкали к свету, из коридора послышались голоса:

– Сергей Витальевич, когда она очнется? – кажется, это был мамин голос.

– Показатели стабилизировались, жар спал. Прогнозов делать пока не могу, но думаю со дня на день.

– Спасибо, доктор, – горячо поблагодарила мама, судя по голосу, едва сдерживая слезы

– Да не за что. Я просто делаю свою работу, – скромно ответил мужчина. За что я прониклась уважением к этому, пока незнакомому мне доктору.

Наконец, я смогла открыть глаза и привыкнуть к свету, который теперь казался нестерпимо ярким. Но уже через минуту зрение полностью адаптировалось, и получилось разглядеть палату. Мои любимые ирисы сменили на герберы, источавшие сладковатый аромат.