Люди стали покидать церковь, и Моника вместе с матерью вышла в запруженный толпой проход.

— Такая красивая служба, правда, миссис Слэттери? — послышался голос помощника кассира банка Теодора Пфлага, который, выйдя в проход, теперь придерживал толпу, пропуская вперед Пег Слэттери и Монику.

— Благодарю вас. Очень красивая. Необычайно красивая, — сказала Пег Слэттери.

— Вы заметили мужчину с двумя тростями? Это Дэвид Л. Харрисон, партнер Дж. П. Моргана, — заметил Пфлаг.

— Да, я знаю, — ответила Пег. — Он учился в Йеле вместе с мистером Чапином.

— Доброе утро, миссис Мак-Нортон.

— Доброе утро, мистер Пфлаг.

— Вас, леди, подвезти куда-нибудь, или вы на своей машине?

— Премного вам благодарна, но нам нужно сделать кое-какие покупки, — ответила Пег Слэттери.

— Что ж, я, пожалуй, вернусь в банк. В честь мистера Чапина мы сегодня закрыты, но я догадываюсь, что у меня кое-какие дела все же найдутся. Кое-какие, мягко выражаясь.

— Приятно было повидаться, — сказала Пег Слэттери.

— И мне, конечно, тоже. До свидания, миссис Слэттери. И миссис Мак-Нортон. Всего хорошего.

— До свидания, — сказала Моника.

У подножия каменной лестницы Моника с матерью приостановились.

— Ты ведь уловила, правда же? — сказала Пег.

— Уловила что?

— Мне теперь нужно сказать твоему отцу, что Тед Пфлаг вышел сегодня на работу, несмотря на то что у него был выходной. Ладно, я ему это скажу. Так что ты сейчас хочешь делать? Пойдем посмотрим на шляпы? Доставлю уж тебе удовольствие — куплю тебе шляпу, только не очень дорогую.

— Не дороже чего?

— Тридцати пяти долларов. Я сегодня щедрая.

— Если мне понравится шляпа за двадцать пять, ты мне отдашь остальные десять? — спросила Моника.

— Отдам. И похоже, мне это обойдется в сто пять. Не могу же я купить что-то для одной дочери и не купить для других. Это мой принцип.

— О, а я думала, что ты купишь только мне одной, — сказала Моника.

— Нет, на такое я не пойду, но приглашу тебя на ленч в отеле. Отец и все остальные поедут на ленч к Эдит Чапин. Меня тоже пригласили, но я отвертелась. Сидеть там и наблюдать, как Эдит царит над всеми, включая губернатора? Удивляюсь, что она не приехала в его автомобиле.

— Я завтра, наверное, позвоню Энн.

— Не делай этого. Держись от этого подальше.

— От чего же именно мне держаться подальше?

— Ну, не то чтобы держись подальше, — сказала Пег Слэттери. — Но в дела этих людей лучше не влезай. С Энн ты больше не видишься, да и когда вы виделись, я знала, что это ни к чему не приведет. Джо умер, и нам больше не надо притворяться, будто мы друзья семьи Чапин, потому что мы им не друзья.

— Хорошо, — сказала Моника. — Жаль, что я не надела бежевое платье. Мне хотелось бы подобрать к нему шляпу, а это платье совсем другого стиля.

— Ты всегда сможешь ее поменять. Мы покупаем у Сэйди столько шляп, что она никогда не возражает, чтобы я обменяла одну на другую. Только не надевай эту шляпу на вечеринку или в какое-нибудь публичное место, иначе она тебе ее не обменяет.

— Я могу купить две шляпы по пятнадцать долларов.

— Те, что у нее по пятнадцать, ты носить не станешь. Купи сейчас шляпу за двадцать пять, а потом поменяй — мой тебе совет, — сказала Пег Слэттери.

— Я, пожалуй, лучше куплю пару туфель.

— Нет, туфли ты уж покупай сама. Пусть за туфли платит Джим. Туфли — это необходимость. Шляпы — роскошь.

— Хорошо, — согласилась Моника.

Накануне все предвещало снегопад, однако день обернулся холодным и ясным и благодаря предполуденному наплыву машин, усугубленному появлением огромных черных автомобилей похоронного бюро, а также машин политиков и важных персон, в воздухе носился некий дух празднества. Блестящие лимузины, множество незнакомых шоферов, короткие номерные знаки автомобилей, звезды и флаги военных машин уже сами по себе вызывали уважение к Джо Чапину. Город привык к большим похоронам, они ему не были в новинку. Но эти большие автомобили везли важных людей, приложивших усилия, чтобы явиться на похороны Джо Чапина. Важные, занятые люди со всего штата, и из Вашингтона, и из Нью-Йорка собрались в Гиббсвилле, потому что умер Джо Чапин. В отелях не было свободных мест, на путях железнодорожной станции Рединг гостей ожидал персональный вагон, членов частных клубов «Гиббсвилль» и «Лэнтененго» попросили в этот день не ходить в рестораны клуба на ленч, чтобы те могли обслужить приехавших в город влиятельных лиц. И в специальной пятнадцатиминутной программе местной радиостанции WGIB Тед Уоллес описал сцену у выхода из церкви Святой Троицы после окончания церемонии. Тед, который поселился в городе сравнительно недавно, оказался экспертом в выуживании связи между названием популярной песни и магазином ювелирных изделий «Кауфман кредит» и к тому же обладателем бесспорного дара превращать заурядную баскетбольную игру старшеклассников в увлекательное событие. В распознавании знаменитостей ему содействовал его добрый друг Эл Джеллинек из «Стандард», у которого был список всех выдающихся гостей. Но Элу не удалось удержать своего друга Теда от представления усопшего как Джозефа Б. Чаплина. В ответ радиостанция получила восемьдесят четыре телефонных звонка, что превзошло предыдущий рекорд Теда Уоллеса, когда он приписал пластинку некоего Вика Деймона Фрэнку Синатре. Теда впервые поставили ответственным за «Программу особых событий», и на самом деле радиостанция впервые транслировала программу под таким именно названием. Теда, правда, утешил тот факт, что радиостанция получила шестнадцать письменных жалоб на то, что регулярную программу «Обеденная сиеста» заменили трансляцией похорон.

После довольно основательного двадцатиминутного затора пробки рассосались, и улицы снова вернулись к своему обычному полуденному виду. Однако даже во время двадцатиминутного затора протестующим автомобильным гудкам не удалось заглушить колокольный звон церкви Святой Троицы. Ее величественные колокола звонили еще в те времена, когда металл для этих автомобилей покоился в рудниках «Мисейби», и колокола эти будут по-прежнему звонить еще долго после того, как все эти автомобили окажутся на свалке. Однако благодаря этому сражению децибел Гиббсвилль целых двадцать минут походил на настоящий большой город, а Джо Чапин, виновник всех этих перипетий, предстал пред жителями Гиббсвилля необычайно важным человеком.

И его жена, новоиспеченная вдова Эдит Стоукс Чапин, тоже не без основания почувствовала себя необычайно важной персоной. Весь день и весь вечер вплоть до десяти часов, когда она отошла ко сну, важные люди одаряли ее скромными знаками внимания; уж чем-чем, а этим искусством они владели. Они вежливо отходили в сторону, пропуская Эдит, лицо которой скрывала густая вуаль, к положенному ей месту у могилы, и старательно удерживались от проявления эмоций, когда во время службы упоминалась смерть, а священнослужители то и дело бросали на нее сочувственные взгляды.