– Если они истинны, – сказал я.

Никто из них, кажется, не обиделся. Люди, с которыми я сталкивался, были удивительно толстокожи. А скорее, мнение Предтечи просто ничего не значило на планете, которую они считали своей.

Наконец посветлело, и произошло это быстро. Цвет неба в считаные минуты изменился со светло-оранжевого на розово-голубой. Из невысоких джунглей не доносилось даже шороха листьев.

В моей короткой жизни было не так уж много островов, но уверен, что ни на одном из них не стояла такая кладбищенская тишина.

Я следовал за человечком, быстро скользящим сквозь невысокие заросли, мимо голых чешуйчатых стволов многочисленных пальм с их щетинистыми ветвистыми кронами. Подлесок был негустой, но подозрительно правильной формы. Тропинки, если только они вообще здесь были, оставались для меня невидимыми.

Чакас шел в нескольких шагах позади. Почему-то я был уверен, что он все так же широко ухмыляется, будто собирается отпустить очередную шутку в наш адрес. Я еще не слишком хорошо понимал выражения человеческих лиц. Ухмылка могла означать как легкое удивление, так и готовность к агрессии. Или просто хорошее настроение.

Воздух был влажный, солнце стояло высоко, и вода, которую мы несли в трубках, сделанных из толстых полых стеблей какой-то местной травы, успела нагреться. А еще она кончалась. Чамануш пустил по кругу одну из последних порций. Предтечам не передаются человеческие болезни, а в нательной броне мы вообще не болеем, но пить теплую жидкость после дикаря было неприятно.

Мое хорошее настроение начало портиться. В воздухе витало что-то странное. Без нательной брони я обнаруживал в себе инстинкты, доверять которым, казалось, нет никаких оснований. Древние таланты, древние реакции, задавленные до поры современными технологиями.

Мы остановились. Флорианец заметил мое растущее раздражение.

– Сделай шапку, – сказал он Чакасу, шевеля пальцами. – У Предтечи волосы как стекло. Солнце обожжет ему голову.

Чакас посмотрел, прикрыв глаза, как козырьком, ладонью и кивнул. Он оценивающим взглядом прошелся по моей голове, прикидывая ее размер, а затем взобрался по стволу пальмы к кроне. На полпути остановился, отломал и сбросил засохшую ветку.

Низкорослый одобрительно запыхтел.

Оказавшись наверху, Чакас вытащил из-за веревочного пояса нож и срезал зеленую ветку, которую тоже швырнул вниз. Потом он спустился, причем последнюю треть пути преодолел в прыжке, приземлившись на согнутые и широко расставленные ноги. Он победно поднес ладонь ко рту и издал громкий напевный вопль.

Мы стояли в тени пальмы, пока Чакас колдовал над моим головным убором. Предтечи любят шапки – каждая форма, каста и манипула имеет собственные церемониальные уборы, которые носят по надлежащим поводам. Но в день сезона великой звезды все надевают одинаковые шапки. Конечно, они выглядят куда представительнее, чем то, что в конечном счете протянул мне Чакас. Тем не менее я водрузил подарок себе на голову и с удивлением понял, что он идеально подходит.

Чакас опустил руки на бедра и оглядел меня критическим взглядом.

– Хорошо, – вынес он приговор.

Мы шли долгие часы, пока наконец не оказались перед невысокой стеной, построенной из ровных, вырезанных из лавы блоков, проходящей между деревьев. Наверное, сверху она была похожа на ползущую среди джунглей змею.

Райзер тут же вскарабкался на стену и уселся на ней, скрестив ноги и жуя зеленый стебель, оставшийся от рукоделья Чакаса. Его голова медленно поворачивалась, карие глаза стреляли по сторонам, губы вытянулись трубочкой. У чамануша не было подбородка, поэтому, в отличие от своего могучего приятеля, он не был похож на мою расу. Зато изящные, находящиеся в постоянном движении губы с лихвой компенсировали этот недостаток.

– Это сделали старики, старше дедушки, – сказал он, поглаживая камни, потом отбросил в сторону клочок зелени, встал и принялся балансировать, вытянув в стороны руки. – Идите за мной. По верху идет только чамануш.

Райзер побежал по стене. Мы с Чакасом пошли рядом, отводя в стороны кусты и обходя стороной каких-то ракообразных тварей, агрессивно размахивающих мощными клешнями прямо у нас на пути. Я чуть было не проигнорировал их, но вовремя вспомнил, что на мне больше нет нательной брони, а такая клешня запросто может выдрать из моей ноги здоровенный кусок. Каким же уязвимым я себя ощущал! Эмоциональный подъем от приключения начал сходить на нет. Пока я не ощущал никакой угрозы от своих спутников, но долго ли так будет оставаться?

Нам приходилось спешить, чтобы не отстать от флорианца.

Через несколько сот метров стена разделилась. Райзер остановился на перекрестке, оценивая ситуацию, и наконец указал направо. Гонка возобновилась. За густыми зарослями деревьев слева от нас я увидел внутренний берег. Мы пересекли кольцо. Дальше виднелся центральный пик, окружающий внутреннюю лагуну. Все это напоминало лучника, прицелившегося из кратера.

Интересно, подумал я, обитает ли в этих водах мерс.

Мысли у меня путались. Возможно, когда-то сюда рухнул из космоса корабль древних Предвозвестников, а центральный пик возник из не успевшей застыть расплавленной породы. Я пожалел, что невнимательно слушал рассказы обменного отца о формировании планет, но я не разделял его шахтерского очарования тектоникой, меня интересовали только те детали, которые позволяли определить, где могло быть скрыто влекущее меня сокровище.

Некоторые артефакты Предвозвестников были настолько стары, что циклически появлялись снова и снова через сотни миллионов лет, погружаясь вглубь планеты, а затем вновь выходя на поверхность вместе с вулканической лавой. Неразрушимые… Очаровательные. И в настоящее время совершенно бесполезные.

Чакас оказался достаточно смел, чтобы подтолкнуть меня. Я отпрянул.

– Ты не сделал бы этого, будь на мне нательная броня, – заметил я.

Хамануш сверкнул зубами. Интересно, он становится агрессивнее или таким образом демонстрирует мне приязнь? Я не мог определить.

– Сюда, – позвал Райзер, успевший убежать вперед.

Мы продрались через особенно густые заросли стройных зеленых деревьев с яркими красными стволами и ветками. Флорианец ждал нас там, где длинная низкая стена резко обрывалась. Дальше с одной стороны находилась плоская белая долина внутреннего озера с берегом, образующим серо-черную линию, а с другой простирались джунгли. И снова виднелся лишенный растительности центральный пик, похожий на торчащий почерневший мертвый палец.

– Итак, молодой Предтеча, – сказал Чакас, подходя ко мне сзади. Я резко повернулся, на мгновение решив, что он собирается вонзить в меня нож. Но нет – бронзовокожий человек показывал куда-то за белую пустыню. – Ты просил. Мы привели тебя. Твоя вина, не наша. Не забывай это.

– Здесь ничего нет, – сказал я, глядя на плоское пространство. Поднимающийся от земли теплый воздух размывал далекие очертания, превращая их в бархатное мерцание.