— Я прошу об убежище, а вы требуете десять фунтов!

— Или пять для льготных. Вы студент или безработный? — спросил старик, но его оскорбленный собеседник, разозлившись, уже ушел.

Итак, пока Дегтярник, получив отказ в убежище, стоял и разглядывал площадь Ковент-Гарден, он размышлял, как же жить в этом странном мире. Придется начинать все сначала. Хотя Дегтярник и был весьма могущественной персоной, ему надоело прислуживать лорду Льюксону. И в этом Лондоне он никому не обязан кланяться… Судьба привела его к волшебной машине в Дербишире, и теперь ничто не помешает ему добиться своей цели.

Толпа взорвалась смехом. Дегтярник поднял голову и понял причину веселья. Маленькую девочку лет пяти артист пригласил бросать пластиковые кольца, которые он должен был поймать зубами. Девочка догадалась, что ей сильнее аплодируют, если она не попадает, и стала беспорядочно бросать кольца в толпу. Почувствовав, что артист старается скрыть злость и досаду, толпа рассмеялась. Вскоре артисту надоело, что ребенок украл у него успех, и он прекратил представление. Он поклонился в последний раз и пошел по кругу с шляпой. Зрители полезли в карманы, и монеты дождем посыпались в шелковые внутренности шляпы. Тех, кто уходил, не заплатив, артист стыдил, да так громко, чтобы они его услышали. Многие виновато возвращались и бросали толстенькие фунтовые монетки в звонкую кучку. Когда артист протянул шляпу Дегтярнику, тот глянул на него и холодно покачал головой.

Уличный артист снова настойчиво потряс шляпой со звенящими монетами перед Дегтярником.

— Значит, вы считаете, что я вас бесплатно развлекаю, да?

Дегтярник так рассмеялся ему в лицо, что артист почувствовал холодок между лопаток и вынужден был рассмеяться в ответ.

— Право слово, сэр, вы здорово развеселили меня.

Дегтярник схватил руку артиста железной хваткой и с силой вырвал шляпу из его рук. Он перестал смеяться и уставился на артиста взглядом, от которого у того в жилах застыла кровь. Уже не глядя на него, Дегтярник швырнул шляпу вместе со всем ее содержимым, и монеты покатились по брусчатке площади.

— Ой!!! — пронзительно закричал артист и замахнулся на Дегтярника. Но Дегтярник, легко уклонившись от удара, схватил артиста за ухо и безжалостно крутил его, пока мужчина, взвыв от боли, не упал на колени.

— Там, откуда я прибыл, у нищих лучшие манеры, — сказал Дегтярник высокомерно. — Молись, чтобы наши дороги не пересеклись.

* * *

Дегтярника порадовало, что старые закоулки в городе сохранились. Правда, теперь они стали такими приличными, что вызывали у него смех — чего только он не видывал на этих улицах! Несомненно, со всеми прошлыми делишками расправились люди в темно-синей форме…

Удивительно, как быстро новизна перестает быть новизной. Прослонявшись полвечера по Ковент-Гарден, Дегтярник уже не поражался женщинам в брюках с короткими стрижками. В сущности, ему это даже понравилось. Но как из-за этих фасонов должны страдать торговцы одеждой, подумал он. Ведь из материала, который шел на одно платье его времени, можно сделать одежду для трех теперешних женщин. Его уже не ошеломляло, что девушки открывают лодыжки — и колени, и бедра, коли на то пошло. И он уже привыкал к виду большого количества иностранных обличий. Однако ему трудно было понять, куда пропали жалкие, голодные лица со всех уличных углов… Исчезла армия босоногих детей и нищих — кожа да кости в мешковине. Вместо них он видел пухлых людей с блестящими волосами и очень белыми зубами! И таких было множество. Дегтярник впитывал новые впечатления и радовался. Неужели весь Лондон такой же?

Ему нравились витрины магазинов, ярких, как солнечный день, и неоновые знаки, и оранжевые уличные огни. Он быстро научился ходить по тротуару и заметил, что если люди хотели перейти на другую сторону улицы, они шли по белым полоскам, нарисованным на твердой, темной мостовой. Дегтярник предпочитал наудачу проскочить через улицу, отчего лавина машин со скрежетом останавливалась и гудела в рожки. Он словно играл в салочки с потоком карет без лошадей и постепенно заинтересовался ими. Ему нравилось, как они скользят по дороге и какими беззаботными выглядят пассажиры внутри. Он боролся с нахальным желанием открыть дверь и покончить с этими людьми одним ударом. Когда одна карета ожила и начала с визгом подрагивать, оглушительно воя на него и вспыхивая огнями, Дегтярник побежал прочь со всей скоростью, на какую были способны его ноги. Но в конце улицы он оглянулся и увидел пожилого человека, совершенно спокойно прошедшего мимо возмутившейся кареты. Заинтригованный Дегтярник подошел к другой, большой, сверкающей зеленой карете и стал выжидать момент, чтобы на него никто не смотрел. В этот раз он не прыгнул так далеко, как тогда, когда его движение вызвало рев множества гудков. И снова никто, казалось, не обратил на него внимания. Дегтярник улыбнулся про себя. Если бы эти кареты могли разговаривать, подумал он, они должны были бы закричать: «Держи вора!»

Но все было бы впустую, поскольку добрым горожанам наплевать на такие мелочи…

Вернувшись на главную улицу, Дегтярник заметил, что стоит кому-то поднять руку, как большие черные кареты устремляются к тротуару, пассажиры забираются назад, откидываются на просторном сиденье, и карета их увозит. Скоро и он тоже будет приказывать карете остановиться, а потом точно так же ехать по улицам города — но пока еще время не пришло. Сначала нужно изучить правила игры… и, самое главное, найти проводника.

С приближением вечера Дегтярник почувствовал усталость, голод и жажду. Он остановился у французского ресторана и уставился на элегантно одетых людей, которые сидели за круглыми столами, купаясь в море нежного света. Услужливые официанты в черных жилетах предлагали им меню и смахивали со столов крошки белыми льняными салфетками. Дегтярник облизал губы. Потянуло соблазнительным запахом мяса.

Он отметил вход, откуда периодически появлялись официанты, нагруженные тарелками с дымящейся едой. Выждал подходящий момент, уверенно вошел в ресторан и, лавируя между столами, направился прямо в кухню. Лондонцы — народ невозмутимый, и необычная одежда Дегтярника — слишком большой пиджак, бриджи до колена, башмаки с пряжками — и ужасная копна волос не вызывали замечаний и даже заслужили по крайней мере один комплимент. Девушка, обратившая внимание на его бриджи, засмеялась и подняла вверх большой палец. Неуверенный в том, что означает ее жест, Дегтярник все же поклонился в знак благодарности и продолжил путь в освещенную белую кухню.

Молодой повар поливал бренди шипящий на сковороде стейк. Он на секунду замер, увидев Дегтярника.

— Туилет насправо, месье, — сказал он с сильным французским акцентом и указал деревянной ложкой направление.

Дегтярник кивнул, улыбнулся и оглядел шумное пространство. Около двери он заметил только что сервированные тарелки. Повар наклонил сковороду так, что газ поджег теплый бренди. Высоко в воздух взлетело пламя. Когда повар обернулся, Дегтярника уже не было.

Выйдя на Флорал-стрит, Дегтярник почувствовал, как две поджаренные утиные грудки жгут бедро через карман. Он вынул одну грудку, подул на нее, перекладывая из руки в руку, и вонзил зубы в горячее мясо. На дне кармана звякнула мелочь. Вытащив жирные монеты, он принялся изучать их. Хорошо бы сейчас славного эля! Интересно, существует ли еще та таверна поблизости, в которую он частенько заходил? И Дегтярник двинулся к Роуз-стрит. К его радости, таверна была на прежнем месте, почти такая же, как раньше, разве что более чистая и респектабельная.