– Ряд рыцарей настаивают, что нужно принять некое решение…

– О моем замужестве?

Он тяжело вздохнул.

– Леди Эльза… если бы вы знали, что все женщины выходят без любви, а по долгу!.. Разве ваша мать вышла за герцога по любви, пламенной и безудержной? Нет, ее выдали за него, даже не видя его толком. А она увидела жениха только в день бракосочетания!.. И что, разве ваша мать была несчастлива?..

Она пробормотала, уже поколебленная:

– Она умерла, когда мне было четырнадцать, но она была… счастлива. И она любила отца. И он ее…

– Ну вот видите!.. А сейчас пойдемте. Нельзя, чтобы такие важные решения принимались без вас.

В малом зале собирались знатные рыцари герцогства, переговариваются сдержанно и таинственно. Все чувствовали, что произойдет нечто важное, потому все пришли в самой нарядной одежде, многие надели парадные доспехи, мало пригодные в бою, но очень красивые, с рисунками на панцире, с позолотой и серебряной насечкой.

Эльза заняла свое, теперь свое, место на отцовском кресле, выпрямилась, стараясь смотреть гордо и величественно, но в то же время благосклонно, как подобает государю.

Распахнулась дверь, в дверном проеме возникла громадная фигура Тельрамунда. Свет померк в зале, когда он сделал первый шаг, закрывая широкой спиной светильники у двери, и многие узрели в этом недобрый знак. Сердце Эльзы похолодело.

За Тельрамундом шумно вошли рыцари его свиты. Держались они вольно, бросали на окружающих дерзкие взгляды, громко смеялись и то и дело опускали ладони к рукоятям мечей. Тельрамунд прошел на середину зала, Эльза ждала, побелев как полотно, что он подойдет к ней и скажет ей что-то ужасное, однако Тельрамунд остановился, его рыцари встали за его спиной и замерли.

Когда шум стих, Тельрамунд сказал зычно тем громовым голосом, которым он созывал в разгар кровавой сечи своих людей:

– Перед всем благородным рыцарством Брабанта и Лимбурга свидетельствую!.. Именно мне по праву и долгу принадлежит трон герцогства!

По всему залу прокатился изумленный говор, но Эльза уловила в нем и то, что примерно этого рыцари и ожидали.

Перигейл, нахмурившись, спросил так же громко:

– Объяснитесь, сэр Тельрамунд, по какому праву?

Тельрамунд окинул его снисходительным взглядом.

– Если бы вас, сэр Перигейл, покойный герцог не выставлял всякий раз за двери, когда происходил важный разговор, вы бы слышали, что герцог в тот день, когда нашей милой Эльзе исполнилось пятнадцать лет, призвал меня, и мы долго говорили о ней и о герцогстве. Он хотел, чтобы я взял Эльзу в жены, но сама Эльза воспротивилась этому, и я не стал настаивать по доброте своей душевной.

Эльза вскрикнула:

– Это ложь!

Она сама чувствовала, что голос ее прозвучал одиноко и беспомощно. Возможно, вообще надо было промолчать, тем более что Тельрамунд тут же спросил гулким голосом, что разнесся по всему залу:

– Ложь? Вы очень хотели выйти за меня, но поскромничали?

Эльза ощутила, что краснеет, вот всегда она вскрикивает раньше, чем успевает тщательно уложить мысли в слова, пролепетала жалко:

– Ложь, что отец хотел выдать меня за вас!

Она видела в глазах многих рыцарей недовольство, мешает Тельрамунду высказать главное, он же пришел не затем, чтобы рассказывать, что было когда-то, и Тельрамунд, чувствуя поддержку, отмахнулся от юной герцогини, как от мухи, и продолжил голосом победителя:

– Тогда герцог, видя, что я не желаю брать Эльзу в жены против ее воли, попросил меня защищать герцогство, как я это и делал всегда, а после его смерти, что уже близка, занять трон и оставаться опорой герцогства!.. Я поклялся на мече, что сдержу слово. От себя добавлю, что милая Эльза не будет ущемлена в ее правах и останется в замке… но, вы сами понимаете, герцогством должен править мужчина… и не просто мужчина, а способный удержать власть, усмирять непокорных и защищать пределы! По желанию герцога я поклялся на мече, что займу трон и буду защищать Эльзу, а Эльза дала клятву, что примет мое покровительство.

Эльза замерла, чувствуя, как силы покидают ее, а в зале нарастал шум. Рыцари спорят, обсуждают, кто-то беспомощно разводит руками, кто-то кивает, кто-то явно не согласен… Господи, да неужели они могут поверить этому лжецу, но Тельрамунд выглядит уверенно, а рыцари за его спиной самодовольно улыбаются: возвышение их сюзерена возвысит их тоже.

По лицу Перигейла прочесть ничего нельзя, привык при дворе держаться невозмутимо, но по другим рыцарям видно, что Тельрамунда не хотят: груб и жесток, крестьяне в его землях стонут от поборов и налогов, ремесленники бегут, а торговцы стараются не заходить в его земли, потому Тельрамунд все необходимое чаще добывает грабежами и победными войнами. И оказаться под его тяжелой рукой никому не хочется…

С другой стороны, он поклялся на мече, а это самая святая для рыцарей клятва. Нельзя не сдержать эту клятву, нет ее нерушимей, нет ее достойней.

Один из старших рыцарей, благородный барон Канингем, повернулся к Эльзе. Его еще не старческие глаза взглянули на нее с глубоким сочувствием.

– А что скажет на это благородная госпожа Эльза?

Ей показалось, что он нарочито подчеркнул слово «госпожа», напоминая всем, ей в том числе, что на троне сейчас не испуганная девочка, а дочь герцога и что она там по праву и будет находиться там до тех пор, пока не докажут, что это место должен занимать другой человек.

Эльза ощутила, как ее захлестывает волна благодарности к этому человеку, которого она почти не знала.

Все затихли и не отрывали от нее взоров, когда она вскочила с трона. Глаза ее метали молнии.

– Ложь! – прокричала она гневно. – Ложь!.. Как граф Тельрамунд мог… как он мог вымолвить такое, и почему Божий гнев не испепелит его на месте?

Барон Канингем спросил в тишине:

– Вы отрицаете, что ваш отец поручил это герцогство графу Тельрамунду?

– Да! – выкрикнула Эльза. – Он совсем недавно был в покоях моего батюшки и при мне клялся, что будет помогать мне усидеть на троне!.. Он клялся быть помощником, но не герцогом!

Барон Канингем повернулся к Тельрамунду.

– Граф?

Тельрамунд сдвинул плечами, заскрипело железо, и все поняли, что под роскошным камзолом графа находится стальной панцирь.

– Глупости, – ответил он небрежно. – Девчонка… то есть леди Эльза, просто нагло врет. Я еще раз поклянусь на мече… Надеюсь, вас это убедит.

Ему поднесли его меч, огромный, длинный, пугающий своими размерами даже бывалых воинов.

Тельрамунд опустил на обнаженное лезвие ладонь, возвел очи к своду, и все услышали его громкую речь:

– Клянусь великой рыцарской клятвой перед лицом Господа, что покойный герцог завещал мне трон Брабанта! Он понимал, что только я смогу усмирить бунты и заставить трепетать противников. И я поклялся в ответ, что желаю ему долгих лет жизни, но если Господь все-таки призовет его, я займу трон и буду щитом и мечом Брабанта!