Однако, если Стена падет, у людей появится шанс изменить свою жизнь к лучшему. Да, скорее всего, начнется новая война и прольется кровь, но, быть может, это необходимая цена за ошибки прошлых поколений и счастье будущих?

Киссаэр наблюдал за мной молча, видел, что слова его поняты правильно, потому дал время свыкнуться с новыми знаниями.

— И как это сделать? — спросила одними губами.

— Увы, точные сведения об этом утрачены. Всё, что я знаю, — это то, что сила, породившая Стену, может стать ее концом. В тексте сказано, что Стена подобна воде, бьющей из-под земли: если засыпать источник, вода уйдет. Однако с нашей стороны этого никак не сделать.

— Тогда как?

— Источник находится на севере и особым образом связан с могущественнейшим из огненных — алти-ардере. Магия, породившая его, всё ещё жива и должна передаваться от отца к сыну. Потому для владыки так важно найти полностью совместимую с ним супругу, ту, что сможет дать сильное и здоровое потомство. Чтобы зачать, ему придется разделить свою силу на двоих, сделать себя уязвимее и слабее. Это наш единственный шанс.

— И что могу сделать я? — Подозрения начали оформляться в слова, но пока я не решилась высказать их вслух.

— Не знаю наверняка. — На лице киссаэра отразилась мука. — Быть может, позаимствованной магии хватит, чтобы уничтожить источник, но не исключено, что придется убить самого владыку… или того, кто разделит его магию.

Воздух разом покинул легкие, горло сжалось. Сердце потяжелело, словно ему стало невыносимо мало места в груди.

— И вы хотите, чтобы…

— Нет, — оборвал он меня. — Я не хочу толкать тебя на преступление. Во мне нет жестокости, чтобы желать чьей-либо смерти, даже смерти дракона. И я приложу все силы, чтобы раскрыть эту тайну, найти иной путь. Но и скрывать от тебя правду не смею.

— Не понимаю, — я опустилась в кресло и закрыла глаза, позволяя себе успокоиться и подумать. Переплела пальцы, положила на них подбородок, попробовала унять холод, ползущий по спине. — Почему вы вообще решили мне об этом рассказать?

— Потому что ты наша последняя надежда. В этом году владыка будет выбирать супругу. Насколько мне известно, решение он примет сам, но у ардере есть свои жрецы, они называют их лхасси — Видящие. К северу от Стены их слова ценятся очень высоко. Именно лхасси проводят ритуал предварительного отбора и указывают на наиболее совместимых кандидатов. Месяц назад, когда стало известно, что из твоей деревни заберут сразу двоих, твой отец решился на невиданную дерзость — через деревенского киссаэра обратился к ардере с просьбой изменить решение. Разумеется, эти вести дошли и до меня, я поддержал эту просьбу, но получил жесткий отказ. Лхасси требовали именно тебя, потому что ты, по их мнению, одна из двух наиболее совместимых с владыкой девушек.

— А кто вторая?

— Не знаю, мне не сообщили. Да и с чего бы? — он презрительно усмехнулся. — Я никто для них.

Киссаэр тяжело вздохнул. Я видела, как напряглась его спина, жесты казались резче и скованнее, будто он сдерживал гнев или огромную тревогу. Риан отвел глаза, голос его потерял твердость, стал неуверенным. И я внезапно поняла, что ему мучительно стыдно. Он не хотел говорить, но неведомая сила заставила его выдавливать из себя эти слова. Сила… или долг.

— Прости, что взваливаю на твои плечи эту ношу. Если бы у меня был другой шанс, я бы воспользовался им без промедления. Но у меня его нет, даже киссаэру не попасть за Стену по своей воле. А ты скоро окажешься там и, если пожелаешь того, покоришь сердце владыки. — Он посмотрел на меня в упор. — Я вижу, что в твоем хрупком теле скрыта огромная сила духа, которую не у всякого мужчины встретишь. Ты умна, красива, есть в тебе что-то особенное, волнующее, противоречивое и изменчивое. Даже не знай ты всего, у тебя были отличные шансы привлечь внимание алти-ардере.

— А если я не хочу? Если не желаю его внимания? Что, если я ненавижу его за то, что он сделал со мной, со всеми нами? — возмущение, столь долго копившееся молчаливо, проникло в слова против воли.

— Никто тебя не заставит, — киссаэр склонил голову. — Однако помни, что в ближайшее время тебе всё равно придется стать чьей-то женой.

Как ни горько признавать, но он прав. С того момента, как ардере объявили свою волю, забыть о предстоящем браке не удавалось ни на минуту, ни на секунду, ни на бесконечно малое мгновение. Это сжигало изнутри, разъедало, как ржавчина.

А самое отвратительное, что у меня не было возможности повлиять на свою судьбу. Точнее, не было до этого момента.

— Если согласишься помочь мне, клянусь Прародителями, я сделаю всё, чтобы помочь тебе.

— Я не убийца, не воин, не маг, — возразила я. — Мне не одолеть ардере в схватке, не убить во сне, даже если раздобуду яд, мне не хватит силы духа, чтобы отравить живое существо. И не уверена, что смогу оборвать свою жизнь, уничтожив тем самым половину магии. Простите.

— Я и не прошу, чтобы ты рисковала собой. Наоборот, хочу защитить тебя во что бы то ни стало. Я отыщу способ восстановить утраченные знания и передать их тебе. Придумаю, как обрушить Стену с той магией, что мы добудем. И, даже если ничего не выйдет, ты, как и прочие избранные, сможешь рассчитывать на освобождение через пять лет.

— А если он узнает?

— Некому рассказывать. О тайне известно двоим: тебе и мне.

— И вы не боитесь, что я выдам её владыке? Скажем, правда в обмен на свободу? Думаю, что алти-ардере будет в ярости. Да только за одну мысль о бунте вас ждет неминуемая кара.

Едва я упомянула о его будущем, киссаэр расслабился и стал куда спокойнее, чем прежде. Мне показалось, что мысль о возможном предательстве и наказании вызвала у него не страх, а облегчение. И это многое значило для меня.

— Не боюсь. Я немолод, совершил множество ошибок, на моей совести тяжкий груз: сотни и сотни таких же утраченных душ, как ты. Даже если за мной придут, чтобы обратить в пепел, я не стану роптать, лишь порадуюсь, что моя смерть откроет тебе путь к свободе.

Мы долго смотрели друг на друга. Сильный мужчина с глазами старца и дерзкая девчонка с внушительным запасом глупых надежд и обид.

Я отвела взгляд первой, чувствуя, как щеки заливает краской стыда.

— Простите меня, киссаэр. Отчаяние затмило мой разум. Я никогда не выдам вас, не поступлю так с тем, кто рискует жизнью, доверяя незнакомке. Не поступлю так с одним из нас, с человеком, вынужденным служить чужой воле.

— Знаю, девочка, и не держу зла.

* * *

Так я оказалась в самом сердце чужого мира. Смешно и невероятно, но судьба, будто подыгрывая, свела наши с владыкой дороги. Всего несколько слов, но Дорнан не мог не запомнить меня, а значит, я на шаг ближе к цели.

И всё же как долог будет этот путь!

Дорнан ждал этого дня, как осужденный на смерть преступник собственную казнь: со странной смесью нетерпения и отвращения. Каждый год всё повторялось по кругу: дрожь, напряжение, осторожные взгляды, да и те больше в пол. Гнетущее молчание, приглушенные всхлипы, вспышки дерзких людских надежд, подпитанные сказками и суевериями. Такие же беспочвенные, как и их страх.