У него ещё и волосы имелись, торчали смешно гребнем вверх. Чёрные. Когда почти человеком перед нами явился, был брюнетом в возрасте. Жутковатый, потому что лохматый и заросший. А вот волк он серый.

Я молчала.

Хотела ему про возвращение домой, но поняла, что не проканает…

Он облизывался и чесал возбужденный половой орган.

Отлично я влетела!

Подкусила губу и смотрела только в его глаза. Так страшно и обидно стало. И хрен закричишь, Поля спала.

Оборотень открыл свободной рукой дверь в спальню.

— У тебя есть имя? — по стеночке я медленно стала пробираться ближе к кухне. Нож там видела. И веник есть…

Конечно, это мне не поможет… На помощь звать бесполезно.

— Уар, — утробно с придыханием прошипел оборотень, растянув последнюю букву.

— Лада, приятно познакомиться.

Он мотнул головой, зазывая меня в спальню.

— Я не могу так, — губы задрожали, колени тоже, мне становилось дурно. Лепёшечка просилась обратно, голова закружилась. — Я не хочу…

Он удивлённо приподнял бровь. Не поверил, что я не хочу.

— Мне бы домой вернуться. Уар, можно мне домой?

— Тут дом, — с трудом ответил он, морда стала болезненно морщиться.

С ним что-то происходило.

Глаза опять загорелись. Появились складки. Хищная ухмылка показала острые, как иглы, клыки. И я поняла, что человеческое в нём куда-то сгинуло. Холка встала дыбом. Руки и плечи словно увеличились в размере… Он накренился вперёд, окончательно напугав меня.

Я закрыла рот ладонями и сквозь них издала обречённый крик. Кинулась на кухню.

Паника овладела мной, я метнулась вначале в одну сторону, потом в другую. Подумала, что веник подожгу и буду отбиваться. Но огонь в печке потух.

Да и бежать далеко не пришлось, меня почти сразу выловили. Я только прыгнула во время бега, чтобы за стол зацепиться с грязной посудой.

Мёртвой хваткой за ножку стола схватилась, а он такой, что зверь, который за ноги держал, не сразу меня вместе со столом подвинул. А когда хорошенько дёрнул, посыпалась посуда на пол.

С грохотом подпрыгивали железные кружки, покатились в разные стороны деревянные тарелки, вдребезги разбилось какое-то фаянсовое блюдо.

Я уцепилась за эмалированную кастрюли со слоем жира по бокам и со всей мочи огрела ею оборотня, который подбирался ближе.

Уар раззявил пасть. До дёсен показал мне свои зубы. Эволюция лоханулась со строением этой челюсти. Я просто не понимала, зачем пусть даже оборотню, не волку столько зубов. Не просто кусать и рвать, а молотить.

От страха всё внутри сжалось в комок, сердце норовило выпрыгнуть из груди.

Это моя смерть.

А раз так…

Я набрала полную грудь воздуха и заорала на него, показывая свои зубы.

Никогда не думала, что вопль даёт такую разрядку организму. Мне даже полегчало. А то, что зверь неожиданно прижал уши к голове, опять состряпал мордочку милую, вообще успокоило.

Он посмотрел в сторону входа на кухню и попятился назад на четырёх лапах, поджимая хвост.

На кухню заглядывала встревоженная перепуганная Полечка.

— Лада, — простонала она.

— Поля, — принуждённо улыбнулась. — А мы с дядей хотели посудку помыть.

Я быстро выбралась из вороха грязной посуды и подбежала к ней. Схватила сестрёнку на руки.

Понятно.

Значит, оборотень детей не трогает и боится напугать. Это же отличная новость! Я прикрываться Полинкой буду.

Посмотрела на волка. А у того такая шельмовская ухмылка на морде, что мне дурно стало.

То есть я прикрываться, а он шантажировать?

Я всё правильно прочитала по этому поганому взгляду?

Вот ведь скотина!

Всё же странный сон был.

Полина где-то рядом смеялась, вкусно пахло выпечкой, гремела на кухне посуда…

Запахи другие.

Я резко проснулась и села. Волосы волнистые, что после тяжёлой ночи растрепались, падали на лицо.

Яркий свет полоснул по глазам. И я толком не проснувшись, зажмурилась на мгновение.

  Оборотень снял с окна железные ставни, и утреннее осеннее солнце залило небольшую комнату. За старыми стёклами деревянной рамы я увидела густой хвойный лес с редкими лиственными деревьями в золоте и багрянце. Неба не было видно, потому что деревья были невероятно высокими.

Жизнерадостный луч солнца скользил по деревянному полу, в нём плавали мельчайшие частицы пыли.

Быстро натянула носки и вступила в сапоги. Куртку накинула и поспешила на голос сестрёнки.

В коридоре столкнулась с хозяином дома. Хотела отшатнуться, но он схватил меня за руку.

На нём пальто замшелое и… юбка. Понятно что к чему, хвост, лапы волчьи в штаны не влезут. Тут ковром каким-то обернулся. Точнее это был элемент одежды, такой пушистый. Черный с белыми и красными орнаментами.

Лапы у оборотня оставались волчьими. Морда изменилась. Сплюснулась, выделился длинный костлявый нос, рот широченный в густой черно-серебристой бороде, Шерсть местами сошла, проявилась смуглая кожа. Брови хмурые, под ними пристальный взгляд серо-зелёных ледяных глаз. В копне спутанных волос торчали два вытянутых уха.

Он держал меня крепко за локоть длинными мощными пальцами с когтями, но не ранил и не царапал.

— Отпусти, — я попыталась освободить руку. — Нам надо уйти.

— Никуда, — тихо прохрипел оборотень, наклоняясь ближе ко мне. На губах хищная ухмылка. — Не уйдёшь.

Я замерла, быстро соображая, что к чему.

— А Поля? — жалобно уставилась на него. Это моё оружие, смотришь невинно с мольбой и тают мужские сердца. Папа мне ни в чём отказать не мог, и Женька тоже. Собственно так и появилась у моего жениха идея подарить мне машину за десяток миллионов. — Ребёнка можно вернуть?

Он думал, рассматривая моё лицо. А я терпеливо ждала. Покажи мне, оборотень, отсюда выход. Мне одного взгляда хватит, чтобы потом самой сбежать.

Но он ничего не ответил, отпустил меня и выпрямившись во весь свой богатырский, хотя в современном мире стоит говорить – баскетболистский рост. И холка, что из волос его гребнем торчала, мела потолок. Шёл медленно на кухню, изгибая лапы в грубой юбке.

Я за ним рванула.

На кухне тоже было невероятно светло, что подчёркивало грязь, запущенность всего быта.

Полина  - дитя блаженное. С веником и самодельным деревянным совком пыталась подмести осколки разбитой посуды. Ходила в сапожках.