Ира нервно теребила в руках носовой платок, я с интересом слушала ее рассказ:

— Один больной даже матом орал, угрожал, представляете? Наверное, был бы у него пистолет какой-нибудь, точно стрельбу бы открыл. А мама ему слова грубого не сказала, поставила диагноз, отвезла в больницу. Хотя после этого случая у нее едва нервный срыв не случился: она же переживает сильно из-за работы и о больных всех заботится, даже если те ведут себя, мягко говоря, неадекватно. Вот только в последнее время мне кажется, что кто-то на подстанции подстраивает все так, чтобы маму уволили.

— А с чего вы это решили? — поинтересовалась я.

— Ну, за последний месяц произошло несколько странных случаев, — немного помолчав, сказала Ирина. — Мама получила несколько выговоров от начальства — за то, что сдала сумку сменщице, в которой находились не все лекарства. Вы же знаете, что препараты выдаются строго под расписку, их получает врач, и, если использует ампулы, все это должно быть занесено в карточку. Когда сумку с лекарствами сдают следующей смене, все лекарства должны быть на месте, а если какие-то препараты отсутствуют, должно быть указано, когда и для чего их использовали. Так вот, на маму стали поступать жалобы, что якобы в сумке не было каких-то препаратов. Хотя мама точно помнила, что не использовала эти лекарства. Выговоры, конечно, вещь неприятная, но еще хуже, что из-за них врач лишается премии или получает меньшую зарплату. А если выговоров слишком много, за это могут и уволить. Правда, до этого дело, к счастью, не дошло — хорошего врача увольнять сразу не станут, но представляете, как мама из-за этого переживала? И ладно бы, если выговор заслуженный, так она ни в чем не виновата! Потом тоже неприятность произошла. Кто-то испортил карточку на больного, а их тоже выдают определенное количество. Конечно, если вдруг с карточкой что-то случится, диспетчер даст врачу новую, но тогда придется переписывать все, а это довольно долго. К тому же вызовов поступает много, надо успеть обслужить огромное количество пациентов — иногда за сутки врач выезжает к семнадцати больным, не меньше. Бригада порой на подстанцию не заезжает, нет возможности даже пообедать или поужинать.

Ира медленно откусила кусок торта и продолжила:

— Сами понимаете, что двойная работа по заполнению карточки никому не понравится. Потом на маму стали жаловаться больные, якобы та грубо с ними разговаривает. Причем звонки поступают анонимно — пациенты не представляются, хотя их просят назваться. Просто заявляют, что врач — то есть моя мама — вел себя с ними непозволительно грубо, нарушал этикет и ставил неправильный диагноз. Мама рассказывала, что таких звонков было около четырех. Причем, по словам диспетчера, все жалующиеся были женщинами. Честно говоря, мне кажется, что звонил один и тот же человек, но с разных мобильных телефонов. Кто-то серьезно хочет подставить мою маму, чтобы та ушла с подстанции. А если этому человеку удастся повесить на маму серьезное нарушение, ее могут вообще уволить и не брать на другие подстанции. А этого нельзя допустить, потому что, если маме придется уйти с работы, не знаю, как она будет жить. Понимаете, если у человека есть призвание, он должен следовать ему, иначе смысла никакого не будет. Так и у мамы — конечно, она если уйдет на пенсию, то скучать не будет, она любит рукоделие, вяжет красивые вещи, вышивает… Но это так, не настоящее, если можно выразиться таким образом. Конечно, мы все носим красивую одежду, и делать ее — тоже своего рода искусство, но одно дело — создавать вещи, которые, бесспорно, уникальны, но совсем другое — спасать жизни людей. Я вообще считаю, что самые достойные профессии — это учитель и врач, потому что хороший врач помогает человеку выздороветь, сохранить его жизнь, а хороший учитель спасает душу ребенка, наставляет его на путь. Но это, понимаете меня, относится только к людям, чье призвание учить или лечить. Я не имею в виду тех, кто покупает себе дипломы и идет работать ради денег. Увы, сейчас огромное количество бездарных врачей и таких же учителей, которые вместо того, чтобы помогать людям, только калечат тела и уродуют души. Но есть и настоящие, те, которые имеют призвание, чей путь — именно в этом. Я, наверное, жутко выражаюсь, на самом деле у меня с речью все в порядке, просто, когда волнуюсь, не могу изъясняться красиво. Вы не подумайте, что я заика какая или еще что… У меня с детства так: если я говорю о чем-то, что меня волнует, начинаю путать слова или говорить несвязно…

— Нет-нет, не переживайте, — успокоила я девушку. — Я поняла вашу мысль, вы говорите нормально. У нас же не кружок по литературе, в самом деле!

— Просто я учусь на филологическом, — немного сконфуженно призналась девушка. — Я мечтаю работать учителем русского языка и литературы, я эти предметы со школы люблю. И учительница у нас хорошая была, никогда не кричала, в отличие от других. Я поэтому и собираюсь стать учителем, потому что в школах иногда такой беспредел творится, не лучше, чем в больницах. Люди сейчас воспитаны так, что гоняются за заработком, материальной выгодой, а никто не хочет приносить пользу другим… Мне кажется, это неправильно. Мы же не возьмем с собой в могилу чемодан денег? На том свете они зачем? А зато память других людей — она важна. Мне хотелось бы, чтобы обо мне вспоминали по-доброму…

— Что-то рановато вы о смерти говорите! — заметила я. — Вам сколько сейчас лет? Восемнадцать, девятнадцать?

— Девятнадцать в марте исполнится, семнадцатого числа, — пояснила Ирина. — А какая разница, сколько лет человеку? Знаете, и пятилетние дети умирают, уж поверьте мне как дочери врача. Мне мама столько историй рассказывала… Ведь любой человек может умереть внезапно — не всем суждено дожить до седин. А думать о том, что смерть — это про других, — в высшей степени наивно. Помните Берлиоза из «Мастера и Маргариты» Булгакова? Сколько у него было планов, событий намечено? А вот незадача — Аннушка разлила свое масло, и пожалуйста — никаких планов, никаких встреч и мероприятий… Это все — не вымысел. Никто не знает, сколько лет ему отмерено, и лично мне не хочется всю жизнь потратить на то, чтобы зарабатывать деньги и добиваться положения в обществе. Если б у меня была склонность к медицине, я бы пошла по маминым стопам, но, увы, я не переношу вида крови… Зато умею объяснять и никогда не злюсь на людей. И очень люблю читать книги, даже рассказы иногда сочиняю. Вот и решила стать учителем русского и литературы…

— Все это, конечно, замечательно. — Я решила прервать философские размышления о смысле жизни и предназначении человека и вернуться к делу. — Давайте перейдем к вашей проблеме, точнее, к проблеме вашей матери. Кроме испорченных карточек, пропавших лекарств и жалоб, что-нибудь еще происходило?

— Было еще одно… — Ирина замешкалась. — Только я точно всего не знаю, мама мне не рассказывала. Я слышала обрывок ее телефонного разговора поздно вечером. Мама, наверное, думала, что я сплю, она не хотела, чтобы я слышала. Я разобрала не много фраз из разговора, но точно она несколько раз упоминала о наркотиках. И еще говорила, что возникнут проблемы, но она к этому не причастна. Я утром спросила маму, с кем она разговаривала, но она ничего не сказала. Вернее, заявила, что мне показалось и вечером она ни с кем не говорила по телефону. Я тогда незаметно взяла ее мобильный — домашнего у нас нет, сейчас все сотовыми пользуются — и посмотрела список входящих и исходящих вызовов. В одиннадцать вечера исходящий вызов был от Андрея Максимовича, значит, это он ей звонил. Я спросила маму, кто такой Андрей Максимович. Конечно, потом спросила, чтобы она не заподозрила, будто я лазила в ее сотовом. Мама сказала, что это заведующий их подстанции, и поинтересовалась, откуда я знаю это имя. Я что-то наврала, она не стала расспрашивать. То есть мама говорила с заведующим подстанции про наркотики. А это, сами понимаете, весьма опасная вещь. Уж не знаю, о каких наркотиках шла речь, но мне кажется, это о тех, которые выдаются врачам. Ну, вроде для особых больных, при раке, например, когда больной испытывает сильную боль, что никакие другие средства не помогают. Мне сразу вспомнился рассказ Булгакова «Морфий», где врач колол себе наркотики и потом в наркомана превратился. Мама, конечно, не булгаковский доктор, она наркотики в жизни не пробовала, но это знаем только я да она. Другой человек может запросто заподозрить, что мама — наркоманка и на рабочем месте берет наркотические вещества. Я думаю, что в том разговоре речь шла о пропаже подобных лекарств. Мама, наверное, рассказала об этом заведующему, уж не знаю, чем закончился тот разговор. Может, он ей поверил, раз не уволил…